Места: «Муза дальних странствий»
Смыслы: Via - est vita
Мифического чудовища Озера я так и не увидел. Гигантского медведя, которого Олег Куваев пытался найти в этих краях – тоже. А вот волка – довелось.
Часть 2.
Идти до Озера надо было около
Рис.4. Маршрут на космоснимке из Яндекса. 1 – начало маршрута на р. Ольвергыргываам, 2 – домик на Озере в истоках Энмываама, 3 – подбаза оленеводов, 4 – база Мильгувеемского геохимического отряда.
А есть сухие галечные речные террасы, поросшие мхом-ягелем, и на них хотелось поменять болотные сапоги на кеды, чтобы бежать как по футбольному полю. Благо, кочкарник попался мне только в самом начале на краю Чаунской низменности до реки Лелювеем и в конце перед Мильгувеемом, а остальная дорога под ногами была вполне приличная. Форсирование рек тоже не вызвало никаких проблем и даже в памяти не отложилось.
Погода летом
О снимках: несмотря на экономию каждого грамма снаряжения, не поленился взять с собой фотоаппарат Зенит-Е с автоспуском, и поэтому была возможность запечатлеть не только окружающие пейзажи, но и себя, любимого. Впрочем, в нашу эпоху распространения селфи-палок, когда две-трети любого кадра занимает физиономия автора кадра, а вся остальная экзотика выглядывает где-то у него из-за ушей, такими вещами никого не удивишь.
Знакомясь с воспоминаниями многих геологов об их таёжно-тундровой-горной работе обратил внимание на одну вещь: самые яркие, интересные, приключенческие воспоминания связаны, преимущественно, с первыми годами работы. Об остальных годах рассказывать нечего: проснулись, позавтракали, пошли в маршрут, сделали работу, вернулись, легли спать, итд. Зато у туристов, которые в первый раз выбрались в более ли менее серьёзные места, описание похода похоже на драматический роман с падениями, утоплениями, наводнениями, блужданиями в трех соснах итд.
Помню, как-то в юности дал почитать своему отцу повесть о якобы открытии якутских алмазов и гибели геологического отряда. За спиной у отца, Валериана Александровича Лаломова, было почти сорок лет работы в тайге, во время войны он работал на Колыме без вертолетов, вездеходов и радиосвязи (о начале войны он узнал только в сентябре 1941 когда его партия своим ходом выбралась из тайги). Прочитав повесть, он по полочкам разложил все ошибки, совершенные ее героями, посоветовал – как бы им следовало поступить, и добавил, что на своей памяти не встречал столь безалаберной организации работы полевого отряда. По молодости я даже обиделся на него за такое отсутствие романтизма.
Не скажу, что я всегда был «на высоте», кое-какие «приключения» были и в моей геолого-туристической биографии, но поход на Озеро обошелся без каких-либо драматических эпизодов. Переночевал, позавтракал, прошел тридцатцать-сорок километров, поужинал, лег спать. В памяти запечатлелись только наиболее яркие места и события.
Рис. 5. На реке Лелювеем. Фото 1989 г. В 1987 г я проходил через эти места.
Многометровая наледь на реке Пучевеем – слоистая толща льда 6–8 метров высотой, намерзшая за зиму и не успевающая стаять летом, промытая протоками реки; стены, светящиеся изнутри феерическим голубым светом, стаи гольцов в ямах под наледью, ледяные мосты на головой, клокочущий поток ныряет под ледяную стену – и надо возвращаться назад против течения …
Раскрашенные в самые невероятные цвета вулканиты Охотско-Чукотского вулканогенного пояса – горы вокруг из желтых, оранжевых, голубых и зеленых туфов и риолитов, стекающие с них каменные потока «курумы» сплетаются в радужный орнамент. Одна гора была как покрытая свежей весенней травой после дождя – но какая здесь трава, да и дождя уже месяц как не было. Это лава вулканическая такого цвета. Будь эти камни где-нибудь в более доступном месте, из них можно было бы построить фантастической красоты город.
Навстречу попадались стаи диких оленей по 100-200 голов, но стрелять их из-за куска мяса не хотелось. Хватало свежесоленого харуса или куропатки, поджаренной на вертеле на костре. Кузька вскоре устала за ними гоняться, и перешла на более доступных мышей и леммингов.
На шестой день мы дошли до правого притока реки Угаткын, цель пути была уже за перевалом. Хотел там заночевать, чтобы на следующий день перевалить на Озеро, но на этой речке не было даже мелкого кустарника. От слова «совсем», хотя ещё на предыдущей стоянке в долине Угаткына кусты стояли в человеческий рост. Видимо, это наследие недавнего горного оледенения. На каких-то корнях травы вскипятил кружку чая и решил идти до Озера, которое лежало километрах в 20 за перевалом.
К полуночи выбрался на перевал. Первые краткие сумерки появляются на Чукотке во второй половине августа, а в начале месяца, когда я добрался до Озера, солнце ещё ходило по кругу, и такая полночь напоминала скорее ранний вечер в обычных широтах. Чаша Озера открылась во всей своей красе, с рваными гребнями гор по периметру, с блюдцем Озера в середине. Диаметр чаши около
До сих пор не могу себе простить, что не сделал фото с перевала. Бывают такие случаи, что не во время срабатывает какой-то «тормоз», и ты не делаешь какое-то естественное и важное дело, хотя совершаешь кучу других – банальных и не нужных. Как-то во время трекинга «around Annapurna» в Непале в монастыре Муктинатх на высоте
Рис.6. Фото Озера с вертолета, исток р. Энмываам (не моё, но чьё – не знаю).
Среди геологов до сих пор нет единого мнения о происхождении кратера Озера. Одни считают, что это провалившаяся вулканическая кальдера, другие настаивают на его метеоритном происхождении. У каждой точки зрения есть свои аргументы. Обнаруженная в районе Озера модификация кварца, образующаяся при высоком стрессовом давлении, характерна как для метеоритных кратеров, так и для вулканических кальдер взрыва. Если это был метеорит, то он по стечению обстоятельств ударил именно в гребень водораздела, в поле развития вулканических пород. А вот вулканическая кальдеры в этом месте выглядит совершенно естественно и не требует дополнительных предположений. Так что преобладание метеоритной гипотезы обосновывается скорее конъюнктурными соображениями: под экспедицию к уникальному метеоритному кратеру проще найти финансирование, чем к банальной вулканической кальдере.
В общем, посидел на перевале, полюбовался этим фантастическим пейзажем, и начал спускаться в чашу Озера. Вот оно, вроде, рядом. И через час – опять рядом. И ещё через полчаса … А позади уже километров 60, стоит ногу согнуть – сразу упадешь и не встанешь. Отсчитал тысячу шагов – опять рядом. На тысяча первом шаге ноги подломились, вылез из рюкзака, вытащил кухлянку, залез в нее как в спальный мешок – так и уснул. Утром выяснилось, что до берега Озера не дошел
Рис.7. Утро. Берег Озера.
Проснулся, вышел на берег и поразился чистоте воды – каждый камушек на дне отчетливо видно! Где-то писали, что если прозрачность воды в Байкале
Рис. 8. Самый крупный из пойманных гольцов – килограмма на три. Остальные, к счастью, были поменьше.
Но обошлось без стрельбы: гольцы стаей кинулись на блесну, вытаскиваю одного «счастливчика», остальные провожают его почти до самого берега, потом разворачиваются, уходят на глубину и ждут следующего заброса. Практически каждый бросок результативный! Вытащил пять штук, понимаю, что надо остановиться – куда мне столько рыбы – а азарт не отпускает. После десятого гольца все-таки закончил рыбалку, сел спиной к Озеру, потрошу пойманную рыбу, а гольцы из воды выпрыгивают, хвостом по воде бьют, душу разрывают! Голец в Озере уникальный, эндемический. В реках он суховатый, поджарый, а в стоячей воде Озера разжирел, мясо нежное – губами есть можно. А вот вялить его тяжело – весь жиром истекает.
Кстати, за четыре дня, которые я провел на Озере, такой клев больше не повторился. То ли ветер поднялся, погнал волну – и рыба от берега отошла, то ли еще что, но в последующие дни пробовал покидать блесну – ноль эффекта. Ну и слава Богу, а то и с пойманной рыбой я не знал, что делать?
Недалеко от места рыбалки, на западном берегу озера нашел старую стоянку какой-то экспедиции, от которой осталась куча полезного мусора, в том числе треснувшая чугунная сковородка, большой кусок полиэтилена и, самое главное, несколько разбитых деревянных ящиков. Это было очень кстати, поскольку никакого кустарника, даже самой крохотной полярной березки, растущей по всей тундре вплоть до берега океана, в кратере Озера не было. После раздела рыбы получилось килограмма два красной икры и молок; икру быстренько посолил, молоки пожарил в найденной сковородке – этими деликатесами в первый день и объедался. Из остатков ящиков и полиэтилена сделал небольшую палатку, хотя погода благоприятствовала и дождя пока не предвиделось, и устроил дневку. Отоспался, отъелся, и на следующий день вырыл яму до мерзлоты, закопал там рыбу, оставил в «палатке» лишние вещи, и налегке пошел по южному берегу озера до истока Энмываама, где должен был быть домик.
В первый (и единственный) раз видел, чтобы собака устала больше человека. Если в начале похода Кузька носилась кругами, распугиваю местную дичь, потом просто шла следом за мной, то на Озере она резко «сдулась». На слова «Кузька, пошли!» она только поднимала голову и жалобно смотрела на меня. Когда я отходил метров на десять, с большим трудом поднималась и медленно тащилась следом, хромая на все четыре лапы. Я серьёзно обеспокоился – мало того, что без собаки такой маршрут становился гораздо опаснее, Кузька стала мне родной, единственная живая душа рядом. Говорил с ней – и прислушивался к собственному голосу: человеческая речь в этом краю звучала странно и неестественно.
Сначала даже решил привязать Кузьку и оставить у «палатки», но когда, отойдя на километр, увидел волчьи следы размером с десертное блюдце, перезарядил ружьё картечью, быстро вернулся, взял Кузьку и больше уже с ней не расставался. Сходили мы с ней до домика в истоке Энмываама, в нем никого не было. Из нужных вещей нашел там полпачки окаменевшей соли, которую забрал для засолки рыбы.
А через год в этом домике поселилась экспедиция магаданского Института биологических проблем Севера во главе с Михаилом Кречмаром. Они просидели там всё лето, изучали миграцию диких оленей и в честь тысячелетия крещения Руси из привезенных досок воздвигли на соседней сопке крест. В 1990 году, когда мы впятером прошли на лыжах с Озера до поселка Майский, крест еще стоял. Не знаю – сохранился ли он? Дрова в этих краях большой дефицит, а чукчи -народ рациональный. По крайней мере, деревянные вешки, которыми мы отмечали устья пробуренных скважин, они регулярно собирали на дрова. Хотя котловину Озера оленеводы обычно обходят стороной, и не из-за каких-то там мистическихпричин, а просто потому что там с кормом для оленей тяжеловато.
Рис. 9. Крест, поставленный Мишей Кречмаром в честь 1000-летия крещения Руси. На фото мы с Сашей Войтовичем перед походом с Озера на пос. Майский весною
Мифического чудовища Озера я так и не увидел. Гигантского медведя, которого Олег Куваев пытался найти в этих краях – тоже. А вот волка – довелось. Когда проходил мимо места своей удачной рыбалки, где свалил рыбьи потроха и головы, вдруг из-под берега выскочил и встал на обрыве этакий светло-серый красавец размером со среднего оленя. Говорят, попадаются экземпляры до
О волках. Следы их на тундре попадаются достаточно часто, но увидеть самих волков – большая удача. Зверь очень умный, осторожный, прекрасно понимает, что человек вооружен (а в тех местах ружьё или карабин есть практически у каждого), и поэтому не спешит попадаться людям на глаза. Большую часть года дичи, леммингов и мышей в тундре для него хватает, и поэтому даже к стадам домашних оленей он приближается не часто. Чукчи относятся к волкам с пониманием. Даже если волк режет домашнего оленя, то они воспринимают это по-философски: «Волк, он тоже не травой питается, ему тоже кушать надо». Но если появляется бешенный зверь, который рвет одного оленя за другим, то с криком: «Разбойник пришел!» хватают карабины и бегут на разборку.
Как-то по весне встретил свежие ночные следы пары волков – самца и самки. Свободного времени и дури было навалом – пробежал по следу километров 20 (была бредовая идея разыскать логово, потом добыть из него волчонка и вырастить его), но так и не встретил ни волков, ни их логова, зато лицо на яростном весеннем солнце сжег до волдырей.
Один раз удалось понаблюдать за волками подробно. Ехали мы двумя тракторами вдоль русла ручья, рядом бежали наши «буровые» собаки – Мишка и Цыган. Видим – в стороне под сопками около километра от нас движутся цепочкой пять волков. Странно – они нас видели и слышали, но не ушли в сторону, а продолжали двигаться на виду. Псы наши тоже их заметили и с лаем бросились в сторону волков, но, пробежав метров сто,перешли на шаг, потом подумали: «Не слишком ли быстро мы бежим?» и вовсе остановились, оглядываясь на трактора.
Рис. 10. Пес Цыган на вершине гранитного массива в среднем течении р. Кувет, отметка
Волки тоже остановились, сбились в кучку, потом два более крупных легли на пригорке, а из тех, что помоложе один ушел вправо, другой – влево, а последний побежал навстречу псам, потом развернулся и стал от них убегать. Видя бегство врага, псы припустились за ним и, пробежав еще метров 100, опять встали. Волк повторил маневр. Псы еще раз в азарте продвинулись вперёд. В это время два волка на флангах стали сближаться, отсекая собак от тракторов. План волков стал ясен – еще немного, и пёсикам нашим будет «камак» - «конец» по чукотски. Ружья у нас были только охотничьи, достать волков мы не могли, но просто выстрелили в воздух. Волки поняли намек, развернулись и без видимых усилий плавно плывя на тундрой быстро крылись за ближайшим увалом.
В общем, это была хорошо спланированная и скоординированная охота на собак в которой у наших псов не было ни единого шанса на спасение, и только наше вмешательство лишило волков вкусного обеда. Было очевидно, что у волков существует прекрасно разработанный язык общения, понимание психологии добычи и система планирования и распределение ролей на охоте.
Есть замечательная книга Фарли Моуэта «Не кричи: Волки!». Прожив два года по соседству с логовом, он изучил систему питания, взаимоотношения волков и образ жизни. Даже с учетом того, что Моуэт просто влюблен в волков (и поэтому преувеличивал их достоинства и даже очеловечивал), ясно, что это интеллектуальные и благородные животные. Истории из русской жизни с нападениями волчьих стай на деревни и проезжих путников можно объяснить только смертельным голодом, при котором эти обычно умные и осторожные животные теряют всякий страх и разум. На Чукотке, кстати, случаев нападения волков на человека «не помнят даже старожилы». То ли и так еды хватает, то ли усвоили, что человек в тундре всегда вооружен и понимают, что с ним лучше не связываться. Со временем я сильно зауважал волков и оставил мысль добыть в качестве охотничьего трофея волчью шкуру.
Поделитесь им также в социальных сетях!