Лунная долина или в космос на велосипеде. Часть 1

Интересно, что почувствовал первый человек, прибывший на Луну? Что увидел перед собой, сумев, наконец, отвести взгляд от совершенства бесконечных глубин, простирающихся над головой? Нил Армстронг и Базз Олдрин в 1969 году или их коллеги по проекту Аполлон в 70ые? Не важно. Лунный пейзаж и поныне тот, завораживает могущественной самоотрешенностью, одиночеством спокойного созерцания, суровостью каменных громад, жестокостью сухих песков, болезненностью кратеров, словно шрамами изрывающих безмолвную кожу рельефа.

Ничего живого. И вместе с тем всё здесь кажется живым. Пространство и время сплелись в безупречном танце свободы и силы, жестокой правды и непоколебимой воли. Мы все едины: одни и те же микрочастицы лишь по-разному сгруппированные, но по сути – те же. Конечны и бесконечны. Ничтожны и велики. Части и целое.

Увы, не каждому выпадает шанс преодолеть 400 тысяч километров, выбраться за пределы уютной атмосферы, оторвавшись от кислородной пуповины Матери-Земли и воочию увидеть лунные просторы.

Но не спешите отчаиваться. Мы живем на удивительной своим разнообразием планете. Безбрежные воды Посейдона соседствуют здесь с густыми чащами непроходимых лесов, алмазные пики хрустальных гор – с лунными пейзажами. Именно лунными: безжизненными и великими, словно созданными гениальным декоратором для широкомасштабной космической одиссеи.

Впервые услышав о Лунной Долине, я тут же навострила уши и сделала пометку в маршрутном блокноте, поставив рядом восклицательный знак.

- А чем она так знаменита? – спросила я Уго, чилийского друга, время от времени рассказывающего об уголках своей родины, куда не съездить было бы просто преступлением.

- «Лучше один раз увидеть…», - многозначительно ответил он.

На самом рассвете рейсовый автобус из Ла Серены с характерным дребезжанием заехал на миниатюрную автостанцию Сан-Педро-де-Атакама, сделав ювелирный разворот крупногабаритным карданом. «-Ну вот и посмотрим, - подумала я, выкатывая чемодан на пыльную улицу. – Лунная долина, гейзеры дель Татио, - перечисляла в уме, - удивительной красоты закаты и Ее Величество пустыня, да и сам городок, говорят, слывет чуть ли не Меккой чилийского туризма. Правда пока не понятно за что».

Я села передохнуть на пыльную лавочку под не скажу, что раскидистым, но хотя бы деревом. С оазисом, рождаемым воображением, читая «1001 ночь», это поселение имело мало общего: ни тебе пальм, ни журчащих фонтанов, ни знойной неги и россыпей сочных фруктов.

- Город и город, - я огляделась вокруг, цепко, но с легким флером скепсиса ловя первое впечатление. – Хотя, как город? Скорее поселок горняков – одноэтажные грубоватые домишки из необожжённого кирпича с устланной кое-где соломой крышей; редкие жухло зеленые шапки деревьев; непонятного рода навес словно урбанистическая беседка дает тень куче наваленных под ним каменюг. То тут, то там – яркие, слегка неказистые вывески еще закрытых магазинов, сувенирных лавок; огромное лазурное небо, пронзенное шпилем башни церкви Святого Петра (как поговаривают, второй самой старой церкви во всем Чили).

- Чего здесь примечательного? – недовольно бурчала я, растеряв остатки оптимизма где-то бессонной ночью. Из многочисленных переездов в ранее безупречных чилийских автобусах, этот был наихудшим. Даже в самых непотребных образчиках азиатского транспорта я и то не испытывала большего дискомфорта.

- Чертовски холодно, - я проснулась где-то под утро и потерла затекшие конечности. – А еще пустыня называется! - чтобы как-то отвлечься я уставилась в окно, где вместо барханов и хамоватых верблюдов, простирались полугоры-полустепи бежево-розового цвета, удивительно спокойные, умиротворенные и словно припорошенные пылью веков. Ни зеленушечки. Нигде. Выжженные просторы под удивительно громадным небосводом.

- Небо на севере Чили, - вспоминала я рассказы Уго, - одно из самых чистых на планете. Потому-то здесь находятся практически все обсерватории страны, в том числе знаменитая «Альма» - Атакамская большая антенная решетка миллиметрового диапазона – крупнейший и самый дорогостоящий астрономический проект в мире.

- Даже лучше, чем те, что рядом с Ла Сереной? – спросила я, вспомнив свой визит в обсерваторию Ла Силья в регионе Кокимбо.

- Да ты что? В разы. Ты только представь, «Альма» это 66 антенн от 7 до 12 метров в диаметре, объединенные в колоссальный интерферометр. Зрелище нереальное! – Будучи эрудитом во многих сферах, пожалуй бОльшую научную страсть мой друг испытывал к астрономии.

- В Чили вообще, да будет тебе известно, - многозначительно произнес он, - и раньше-то было порядка 40% всех обсерваторий мира. А к 2020, когда достроят новые астрономические комплексы, и вообще за 70% перевалит.

- Обалдеть! – только и смогла произнести я. «Глаза мира», как поэтично называют страну, приоткроются еще шире.

- Именно. Но «Альму» ты можешь увидеть уже сейчас, - продолжал Уго. – Она всего в 50 километрах от Сан-Педро де Атакама, и утром по выходным туда ходит бесплатный автобус. Да еще и с экскурсией вроде.

Планов громадье. Список нарекомендованного для этого места превышал количество времени на него отведенное. «- Главное - без суеты. Буду действовать по ситуации», - решила я, втаскивая чемодан в парадную хостела.

Сан-Педро-де-Атакама считается далеко не самым дешевым туристическим направлением страны. А скорее очень дорогим. За счет удивительного расположения и природных красот сюда стекаются путешественники со всего мира. Именно для них в окрестностях городка, как и в его черте, выстроили свыше 100 отелей, в том числе с 4 и 5 звездами, а всего в 3 километрах возвели специальный аэродром. И это-то в городке с всего 5600 человек местных жителей! Концентрация дороговизны и роскоши под невзрачной с первого взгляда упаковкой, окруженная самой засушливой в мире пустыней.

- Сначала надо осмотреться, - решила я, выползая на уже вполне разогревшуюся улицу. – Ну и подкрепиться не помешает.

Будучи избалованной доступностью и изумительным вкусом всевозможных фруктов и овощей, с удовольствием уничтожаемых в ранее посещенных чилийских городах, перспектива скудности местного гастроряда слегка напрягала. «Там все очень дорого, - жужжали в голове предостережения ранее посещавших сей край путешественников, - Лучше с собой привози сухую кашу, макароны или консервы. Это ж пустыня!». Но не так страшен черт, как его малюют, а язык, тем более когда он – испанский, он и до Киева доведет.

И вот я уже рядом с рынком, примыкающим к местному кладбищу. Ну как рынком, оговорюсь, что рынком тут звались три скромные развала свежей (ну или не очень) снеди, привезенной, как объяснили милые тетушки-продавщицы, из соседней Боливии. Тут тебе и арбузы, и ананасы, и персики, и манго с апельсинами! Лежат и манят своими сочными боками, будто и не подозревают о вульгарности эдакой свежести в самом засушливом месте планеты. Приценившись и удивившись далеко не заоблачным ценам, я устремилась к словно вылепленным из глины зубчатым стенам кладбища.

Не буду скрывать, мне нравится посещать некрополи заграничных городов и стран, где, в отличии от российских, с их скорбными фотографиями, немым укором взирающими с обнесенных забором надгробий, я не испытываю щемящей грусти и подобострастного трепета перед смертью. За рубежом архитектура и эстетика кладбищ воспринимаются скорее в культурологическом плане: экспрессия скульптур, витиеватые эпитафии, знаменитые исторические персонажи… Чтобы понять страну, недостаточно увидеть, как она живет, - хорошо бы еще узнать, как она умирает.

Кладбище Сан-Педро производило странное впечатление. Эстетика пустыни. Холмики терракотово-красной земли с простыми, словно рейки забора, деревянными крестами. Пара букетов из цветной бумаги. Неопрятная куча камней. Как мне потом рассказали, выхватив общее, я не углядела частное: где-то среди однотипных «последних прибежищ» почивают останки древних индейцев, католических священников, и, пожалуй, одного из самых главных обитателей города – Падре Ле Пажа – выдающегося исследователя атакамской культуры (1903 – 1980 гг.).

Бельгиец по происхождению и иезуит по вероисповеданию, Ле Паж был выходцем из очень образованной и обеспеченной семьи. Однако, закончив университет Левена, он не оседает в комфортной и «культурной» Европе, а, примкнув к миссионерам, отправляется в далекое Чили. Через несколько лет, оказавшись в Сан-Педро де Атакама, он поражается археологическим богатством региона, а потому решает остаться, полностью посвятив себя археологии и, по совместительству выполняя роль приходского священника. Именно тут он пишет свои многочисленные научные работы, содействует развитию инфраструктуры и строительству социальных объектов городка, а в 1957 году открывает Археологический музей (впоследствии названный его именем), помещая туда все свои уникальные находки.

Но одними фруктами и кладбищенскими байками сыт не будешь. Выйдя на местный Арбат – центральную пешеходную улицу Калама, я направилась в центр. К этому моменту город уже окончательно проснулся и защебетал иностранными наречиями, запАх свеже сваренным кофе и выпечкой, зашумел и запылил проезжающими то тут, то там пикапами.

Впечатляло количество туристических агентств и пунктов обмена, словно капканы разевавших свои двери через каждые пару метров. Одно напротив другого, как тут выбрать? Столбики неоновых цифр и валютных знаков перемежали сувенирные лавки, увешанные разноцветными пончо, вязанными шапочками, шалями традиционных улыбающихся цветов и уставленные не менее традиционной в тех местах керамикой. Из одной из них на меня воззрилась деловитая обвешанная розовыми помпончиками лама.

- А можно ее погладить? – вежливо поинтересовалась я у хозяйки, сияя как медный таз от долгожданной встречи. Уже несколько месяцев путешествуя по южной части страны, мне еще не доводилось воочию встретить «южноамериканского верблюда». А тут – вот те на, стоит во всей красе и в ус не дует.

- Конечно, - добродушно протянула тетушка и улыбнулась, отчего ее смуглое морщинистое лицо стало похоже на большую изюмину. – Только аккуратно! Смотри, как уши прижимать начнет, берегись, - скоро плюнет.

- Не, не, не, - заверила я ее. – Я аккуратно. – И потянулась к мягкой молочно-кремовой мордочке. Сама виновница безмятежно фыркнула, продолжив глядеть огромными полузакрытыми глазами куда-то сквозь пространство. Я потрепала ее за ухо, но, не в силах больше терпеть ноющую осаду голода, скоропалительно распрощалась, обещав заглянуть позже.

И ладно бы только голод. Шутка ли, за одну только ночь мы с автобусом вскарабкались практически на 2500 метров, отчего голова гудела, а в глаза словно насыпали песка. Да и кофе хотелось невероятно, что, как мне объяснили, неправильно: кофеин (как и алкоголь) только обостряют горную болезнь. Следуя тысячелетней мудрости древних инков, самым популярным напитком Андского, как и любого другого южноамериканского высокогорья, является матэ из листьев коки, увеличивающий количество кислорода в крови, а следовательно смягчающий гипоксию.

- Ничего, - решила я, – От кофе я и под пытками не откажусь, однако могу компенсировать его урон легкими углеводами (напротив, рекомендуемыми в горной местности), тем менее совестно будет уплетать круасан в местной «Франчутерии», куда я как раз мчалась во весь опор.

Заведение с этим забавным а-ля галльским названием также не зря почивало в моем «must_see» списке мест Сан-Педро-де-Атакама. Согласитесь, есть что-то в том, чтобы понежиться в отменной французской булочной, словно по волшебству возникшей среди выжженных просторов пустыни! И я нисколько не преувеличиваю относительно ее исконно французского происхождения. Основатель «Франчутерии» – молодой улыбчивый галл Артур Бекер – профессиональный повар с удивительной судьбой. В свои молодые годы, а сейчас ему не более 28, он успел проработать и на кухне военной французской базы в Антарктике, и в элитном отеле Relais & Chateux в родной Франции, и снова вернуться в Антарктику (уже на другую, однако ж, научную станцию), и набраться кулинарного опыта на небольшом острове рядом с Мадагаскаром, и даже отработать контракт частного повара в России. А Чили? Нет, тут он оказался в качестве туриста, ну и жениха одной прекрасной чилийки по совместительству. Проехался с самого юга страны до Сан Педро, да и остался.

Сегодня его заведение - одно из излюбленных мест всего городка и его посетителей, удивительно гармонично вплетенное в его атмосферный и визуальный ансамбль своим эко дизайном, уютным крафтовым интерьером, неброскими элементами стиля прованс. Как и весь Сан-Педро, это кафе словно бы прячет под скромной оболочкой и нарочитой небрежностью первоклассную «начинку». Которая, надо сказать, также пришлась по вкусу одному из 5-звездочных отелей городка, ежедневно заказывающему у Артура свежую выпечку к завтраку.

Закончив с хлебом, я перешла к зрелищам. Сан-Педро настолько мал, что на его обход ушло не более часа. Спустившись к одноименной реке и не обнаружив журчащих вод оной, я вернулась в центр, где сквозь разномастную толпу туристов смогла пробраться до того самого, ну и вообще-то единственного, музея «Падре Ле Пажа». Выбеленное одноэтажное здание с звездообразным куполом сторожил его медный основатель.

Окажись я здесь случайно, запросто бы спутала с Ганди – тот же невысокий рост, щуплое телосложение, большая лысая голова с выдающимися ушами и задумчивым взглядом. И было чего сторожить! Среди многочисленных бытовых и религиозных объектов 12-тысячелетней давности, найденных в индейских захоронениях, именно в этом музее чахнут жутковато осклабившиеся скукоженные мумии, в том числе знаменитая «Мисс Чили» - местная красотка с чернявыми косичками 2,5 тысяч лет от роду.

(Окончание статьи)