Старая Палестина

Iерусалим находился во владении иевусеев до покорения их Давидом. Хотя Иисус Навин, победив палестинские народы, взял в плен царя иевусеев, однако нет указания в Библии, что он овладел Iерусалимом; и мы видим, что Давид царствовал над страною Иуды, семь с половиною лет в Хевроне, но не владел Iерусалимом. Город этот был так сильно укреплен иевусеями, что, по их словам, до­статочно было одних слепых и хромых для защиты его от осаждающих. Тацит говорит о нем следующее: «Основатели Iерусалима предвидели частые войны по причине противоположности образа своей жизни с прочими народами, и по этому принимали все меры против осады, как бы она ни была продолжительна». Укрепление это находилось на горе Сионе. Наконец Давид покорил Iерусалим, поселился в нем и распространил город вокруг, чрез глубокую долину Милло, лежавшую между горами Сионом и Мориею.

Царь тирский Гирам, приветствовавши его с новым завоеванием, прислал ему ливанские кедры для постройки дворца, сплавив их морем в Яффу. Да­виду пришла мысль соорудить храм Господу Богу, но пророк Натан, по внушению свыше, сказал ему, что честь эта предстоит его наследнику, и потому Давид занимался только заготовкою драгоценных материалов для будущего построения Храма.

И действительно, наследник его Соломон начал, за 1008 лет до Р. X., сооружение храма, на месте, которое избрал отец его на горе Мории, где Авраам готовился принести Богу в жертву сына своего Иса­ака. Оконченный вполне храм освящен был за 999 лет до Р. X.

При Ровоаме, наследнике Соломона, фараон Сесак овладел Iерусалимом, ограбил город и забрал все сокровища храма и царского дома (967 до Р. X.).

Царь сирийский Азаил, по опустошении Геха, на­правился со своими полчищами на Iерусалим, но царь Иуды Иоас отвратил эту грозу, пожертвовав всеми драгоценностями храма (835 до Р. X.). Потом царь израильский Иоас, разбив Амасию, царя Иуды, под Веэсамисом, овладел Iерусалимом, взял в плен царя, разрушил городские стены от ворот Ефремовых до угловых, и, ограбив серебро, золото и все дорогие со­суды из Храма, возвратился в Самарию. Спустя неко­торое время фараон Нехао, возвращаясь с ассирийской войны, обложил Iерусалим тяжелою данью.

Окончательно Iерусалим разорен был Навуходоносором в царствование Седекии. С тех пор этот город платил дань и царю вавилонскому, и египет­скому фараону. Желая освобождения родины, Седекия заключил союз с фараоном Априем против халдейцев, что раздражило Навуходоносора, который ре­шился поработить иудеев и переселит их в Вавилон. Обложив Iерусалим со всех сторон, царь этот после осады, длившейся около двух с половиною лет, овладел Iерусалимом, разрушил его и увлек в плен иудеев, спасшихся от огня и меча.

Только в 532 году до Р. X. Кир, царь персидский, ниспроверг владычество вавилонское и освободил иудеев из плена. После семидесятилетнего рабства око­ло пятидесяти тысяч иудеев возвратились на родину, под предводительством Зоровавеля, который происходил от царского рода Давидова.

За 338 лет до Р. X. Iерусалим подпал под власть Александра Македонского, но этот герой оградил его своим могуществом и смирился пред его святынею и пророками.

Впоследствии Iерусалимом овладели египтяне и пе­реселили в Египет около ста тысяч иудеев, предоставив им однако же все права гражданства. Неко­торые из египетских Птоломеев, благоговея к свя­тыне Iерусалимской и книгам еврейским, переведенным на греческий язык, по повелению царя Птоломея II Филадельфа, приносили свои жертвоприношения в важных случаях не в Александрии, но в Iерусалиме.

Царь сирийский Антиох (около 200 лет до Р. X.), победив, наконец, египтян, овладел Иудеею, взял Iерусалим, который много обязан этому царю своим восстановлением.

Во все время владычества персов и Птоломеев до смерти Антиоха Великого, все завоеватели Иудеи были более или менее покровителями завоеванного народа. Но тут уже делается заметным влияние греков на народ, в котором возникли разные партии, и, вследствие различных междоусобных распрей, в последующие царствования Антиохов, Iерусалим служил театром постоянных войн. Страшные гонения на иудеев при Антиохе-Епифане, который осмелился поста­вить статую Юпитера в храме Iерусалимском, поро­дили в народе героев Маккавеев. Знаменитейшими из них были Иуда, Ионафан и Симон. После переменных успехов, иудеи заключили союз с царями сирийскими, и хитрый Иосиф Гиркан, оказавший большие услуги на войнах самому Антиоху, как бы в награду за то, был утвержден в правах первосвя­щенника над иудеями, но он уже не оживлялся духом народности, ибо подчинил свою независимость Антиоху, а потом римлянам.

Окончательная утрата независимости Иудеи и Iерусалима совершилась около 60 лет до Р. X.: римский полководец Помпей, победивший последнего сирийского царя Антиоха, покорил вместе с тем Риму и всю Иудею. Во внутренность города римскому войску открыл вход Гиркан; но брат его Аристивул защищал храм и Сион. Помпей разрушил стены города, но храм со всеми его драгоценностями оставил не-прикосновенным. В Iерусалиме правителями остава­лись первосвященники. Наконец Ирод, родом идумеянин, прозванный впоследствии Великим, разными про­исками в Риме исходатайствовал себе от римского сената титул царя. Прибыв в Палестину, он собрал войско и, при помощи римлян, после шестимесячной осады, взял Iерусалим. Он поспешил возоб­новить с большим великолепием части храма, потерпевшие от осады, а также и другие здания. Не смея однако ж посягнуть на приобретение сана первосвященника, так как не происходил из рода левитов, он призвал из Вавилона на это место Ананиила от потомства Ааронова.

В конце царствования Нерона иудеи восстали против Рима, но восстание это окончилось гибелью Iерусалима, ибо чрез несколько лет он был окончательно разрушен Титом. Победитель однако ж велел по­щадить от разрушения три башни — Фазаилову, Гиппикову и Мариамнину, а также и небольшую часть на западной стороне города, где поместился его гарнизон и уцелевшие жители. По свидетельству Иосифа Флавия, число погибших людей доходило до невероятной цифры, а именно до миллиона, но это отчасти объясняется тем, что город был взят во время иудейской пасхи, ког­да народ из всех мест собирался в громадном количестве. Пленные евреи долго продавались на площадях городов римской империи.

В царствование Траяна иудеи подымали оружие против римлян, вызвав тем новое кровопролитие в крае, но еще большие бедствия постигли Iерусалим и всю Палестину при мятеже в 134 г., в царствование Адриана. Восстание это было вызвано поруганиями всех коренных обрядов еврейских и построением храма Юпитера в Iерусалиме. Война длилась три с поло­виною года, и местность Iерусалима была до такой степени разорена, что служила пристанищем для диких зверей и разбойников. Адриан решился наконец возобновить город, но, чтобы древний Iерусалим изгладить из памяти евреев, назвал его Элия Капитолия , но собственному своему семейному прозванию Элий. Оставшиеся жители были изгнаны и только за дорогую цену могли исходатайствовать себе дозволение при­ходить один раз в год, во время пасхи, плакать над прахом первобытного города. На святых местах возникли идолы.

Возобновляя город, император Адриан исключил из ограды стен его горы Сион и Морию с местом, где был храм Соломонов, но, по тайной воле Провидения, гора Голгофа и гробница Христова были включены во внутренность города, и, быв застроены языческим храмом, сохранились и поныне.

Эпохою возрождения для Iерусалима было царствование Константина, озаренного светом истинной веры. Сам царь и благочестивая мать его прибыли в Пале­стину в 326 году, посетили все места, ознаменованные преданиями нашего искупления, и воздвигнули на них великолепные храмы. К этому времени относится построение церквей Гроба Господня и Вифлеемской.

В 614 году, при Ираклии [византийском императоре], персы, с помощью иудеев, взяли Iерусалим приступом, сожгли храм Гро­ба Господня, взяли в плен множество христиан и в том числе патриарха Захарию с честным древом Креста.

Ираклий вскоре восторжествовал над персами (628). Старец Захария с священным залогом был возвращен своей пастве. Император, вступивший с торжеством монарха в Константинополь, ознаменовал свое вступление в Iерусалим другим образом: он вошел в него босой и неся на себе Крест Господень чрез весь скорбный путь до самаго Гроба Господня. Он не расстался с этим священным бременем, когда, шесть лет спустя, принужден был оста­вить Палестину нахлынувшим полчищам мусульман.

После продолжительной осады Омар овладел Iерусалимом, мужественно обороняемым патриархом Софронием, но показал себя более человеколюбивым нежели Тит, и почтил патриарха и святыни Iерусалима. Не таковы однако ж были его преемники.

В конце X столетия гонения на палестинских христиан возросли до такой степени, что вызвали состра­дание Европы и послужили поводом к крестовым походам, занимающим такое видное место в средне­вековой истории и пробудившим Европу к новой жизни.

Между тем из глубины Азии появились орды сарацинов и неожиданно нахлынули в Палестину; предводитель их Орток в 1089 г. овладел Iерусалимом.

Первая армия крестоносцев под предводительством Петра-пустынника, отправившаяся в Палестину, была истреблена мусульманами в 1097 году. Вторая, одна­ко ж, имела более успеха и, овладев, под начальством Готфрида, Антиохиею, явилась 10 июня 1099 под стенами Iерусалима. Крестоносцы взяли священный го­род приступом после сорокадневной осады.

Готфриду предлагали золотую корону, но он отка­зался, объявив, что никогда не решится возложить на себя царской короны там, где Спаситель мiра увенчан был венцом терновым. Он принял только титул барона и защитника Гроба Господня, хотя владел Палестиною на правах настоящего короля. Аскалонская битва утвердила в стране владычество Гот­фрида.

История крестовых походов более или менее из­вестна каждому хоть в общих чертах. Христиане однако же недолго владели Iерусалимом ; да и это непро­должительное время ознаменовано распрями между ними, что весьма, впрочем, естественно, ибо в Палестине находились представители почти всех государств Ев­ропы, и необходимо должно было возникнуть соперни­чество между государями.

Властитель сарацинов Саладин, отличившийся как воинскими подвигами, так и обширным умом, поль­зуясь несогласиями крестоносцев, задумал освободить Восток от владычества христиан. Собрав многочисленные силы, он двинулся на Iерусалим и, встретив на берегах Тивериадскаго озера христианскую армию, гораздо слабейшую, разбил ее наголову, и взял в плен iерасулимскаго короля Лузиньяна с несколькими вождями. Iерусалим сдался победителю на капитуляцию. Патриарх с сокровищами храма и многие жи­тели Iерусалима, посыпав пеплом головы, направились преимущественно в Тир, который один оставался во власти крестоносцев, и куда, наконец, укрылся и сам Лузиньян по освобождении из плена. Все Iерусалимские церкви, за исключением одного храма Гроба Гос­подня, обращены были в мечети.

Европа пришла в ужас; три армии отправились в Палестину, и хотя одна из них, под предводительством Фридриха Барбароссы, не дошла до цели назначения, однако две — Ричарда Львиное Сердце и Филиппа Августа - приплыли к Птоломаиде, которую осаждал уже Лузиньян (1189).

Здесь снова произошли прискорбные распри о короне между двумя претендентами — Конрадом и Лузиньяном, вследствие чего возникли несогласия в военных действиях между королями французским и английским. Крестоносцы ничего не сделали для освобождения Гроба Господня из рук неверных. Столько крови и благородных усилий потрачено было напрасно. Рыцари, впрочем, держались довольно долго в Палестине и преимущественно в Акре, которая окончательно пала только в 1221 году после геройской защиты. В это время в Европе рыцарство еще не уничтожилось, и каждый рыцарь считал священною обязанностью побы­вать в Палестине; вследствие этого возникло несколько орденов, которые и продолжат свое существование под разными названиями.

В начале XVI столетия [турецкий] султан Селим окончательно поработил Сирию и Палестину, которые с тех пор и по настоящее время в руках неверных. Несмотря на это, христиане всех стран устремлялись на поклонение Гробу Господню, и, благодаря успехам дипломатии, дикий произвол мусульманских владык смягчился до того, что Iерусалим сделался как бы нейтральным городом, в котором поселились представители всех христианских вероисповеданий, и воздвиглись многие христианские храмы. В настоящее время и говорить не­чего, что, вследствие постепенного развития международных сношений, пребывание в Iерусалиме не представляет для христиан никакой опасности, а морской путь дает возможность недорого и скоро достигнуть. Пале­стины, вследствие чего ежегодно увеличивается количе­ство богомольцев. Iерусалим находится под 53°21' долг., и 31°47',4б" широты, и обнесен древними стенами. Прежде чем описывать святой город, все, как наши русские, так и других наций путешественники, начинают, по весь­ма понятной причине, с описания того, что влекло их в Палестину, а именно: с храма Гроба Господня, который и стараются посетить прежде всего, а потом каждый по своему - передают свои впечатления при виде мест, запечатленных кровью Искупителя. Один только из последних путешественников, именно Диксон (Сочинение Диксона издано па русском языке, в прекрасном переводе, под редакциею г. Кутейникова, которое рекомендуем читателям), английский турист, представляет более по­дробное описание Iерусалима, его улиц, домов, нравов и обычаев жителей и вообще современной жизни его, о чем до него упоминалось лишь вскользь, или вовсе не упоминалось. Извлекаем у него некоторые сведения.

С закатом солнца, несколько ворот, существующих ныне в стенах города, запираются караульны­ми. Ворота эти — Дамасские на северной, близ пещеры Иеремииной; ворота св. Стефана, обыкновенно называемые воротами Девы Марии и ведущие на восток к Вифании и Масличной горе;Гнойные ворота—близ еврейского квартала; Сионские, лежащие между шалашами прокаженных и гробницею Давида. Но Вифлеемские, через которые направляются торговцы н путешественники из Египта и с моря, остаются открытыми еще на полчаса после пушечного выстрела, потом и они запираются, тогда нет уже никому прохода до рассвета. Чтобы про­никнуть ночью в город, необходимо иметь особый пропуск, а иногда приходится проводить ночь под открытым небом. Туземцы, привыкшие к скитальческой жизни в теплом климате и равнодуш­ные ко всякой обстановке, подчиняются такой необхо­димости, ограничиваясь терпеливым пожиманием плеч. Франк менее спокоен; англичанин, целый день ехавший из Яффы, нередко проводит всю ночь перед запертыми воротами, топая ногами перед невозмутимым турецким караулом. Иногда, впрочем, удается проникать в город, подкупив стражу, ибо взятки, играющие такую важную роль у нас в Европе, тем более значения имеют на Востоке.

Iерусалимские улицы не освещаются ночью, да и нет надобности, потому что в восточных городах ночью нет уличной жизни, а если кому встречается надобность выйти из дому, тот берет с собою фонарь — необходимая предосторожность, ибо без этого могут вас арестовать как вора. Общественная жизнь прекращается с солнечным закатом. Притом же и не принято ходить по Iерусалимским улицам, ибо вас может коснуться прокаженный, лягнуть верблюд, уку­сить собака, и вы, наконец, рискуете сами попасть в какую- нибудь яму. Но страшнее всего ночью бродяги-фикары (турецкие монахи), которые, посвятив свою жизнь Аллаху, рыскают около Святых Мест, готовые карать гяуров, оскверняющих, по их невежественному понятию, мечети.

Улицы не вымощены, кроме базарных мест, но и эта мостовая, по-видимому, устроена несколько веков назад, и никогда не чинилась. Перед лавками, по Дави­довой улице, земля выложена огромными круглыми кам­нями черепообразной формы, на которых ни человек, ни животное не могут удержать своих ног. По каж­дому переулку проведены открытые сточные трубы, в которых валяются различные остатки и падаль, разлагающиеся плоды, трупы кошек, собак, верблюжий и ослиный помет: все это гниет в ожидании благодетельного дождя. Случалось, рассказывают, что не раз, когда город завален был донельзя грязью и ему угрожала чума, по ночам отворялись ворота для гиен, которые входили в город и пожирали падаль.

Во всех этих мрачных и живописных переулках множество арок. Многие дома с фундаментами и сво­дами времен Ирода, решетками и верхними этажа­ми времен Саладина, имея иногда, вместо фундамента, простые отесанные камни.

Промежуток между строениями, назначенный для проходящих, часто служит бедному арабу единственным жилищем, где он должен и пить, и есть, и поку­пать, и продавать. Если ему нужно умыться, отдохнуть, помолиться, то он находит себе нишу во дворе мечети, а в определенное время даже и в самой ме­чети; последняя служит вообще для мусульманина домом, в который он имеет право войти, и из которого никакое должностное лицо не вправе его вы­гнать. Он уверен, что во дворе мечети найдет воду; он уверен, что найдет здесь необходимую тень.

Окончив молитву, он может растянуться на циновках и заснуть. Никакой сторож не имеет права вы­гнать мусульманина из дома Божьего. Но те занятия, которые, по высокому значению мусульманской мечети, были бы в ней неприличны, должны быть исполнены на публичных местах: там мусульманин может на­вьючить своего верблюда, накормить своего осла, обедать и курить. Скромные повара ожидают правоверных на углах улиц. На трех или четырех сложенных камнях повар зажигает связку прутьев, бросает в кастрюли несколько штук оливок и чечевицы, кусок жира и горсть печеных хлебных зерен, и, держа кастрюлю над горячею золою, размешивает и кипятит эти съедомые материалы, пока из них не образуется каша, самый запах которой уже наполняет восторгом сердце араба.

Так говорит Диксон, один из наблюдательных путешественников новейшего времени; но если срав­нить это со сведениями, встречаемыми у прежних пи­сателей, то мы найдем почти то же самое. Действительно, жизнь в Iерусалиме изменилась незначительно, разве только турецкий произвол стал немного слабее да появилось несколько гостиниц, в которых европеец встречает кое-какие удобства. Но все-таки это относительно меньшинства, которое можно назвать кап­лею в море, в сравнении с громадною массою богомольцев, для которых и турецкий произвол ничем не легче прежнего, и малочисленные плохие гостиницы не имеют никакого значения.

Первое место, куда спешат христианские паломники, или, лучше сказать, где собственно кончается цель пу­тешествия,— это храм Гроба Господня.

Место, где построен этот храм, называлось юдолию мертвых. Евреи называли его Голгофою—значение этого слова объяснено в самом Евангелии. Кресты распинаемых видны были здесь в груде праха и пепла, сожигаемых там. Около трехсот лет Животворящий Крест таился под этими грудами. Язычники, негодуя на многочисленных последователей учения Христова, приходивших сюда тайно на поклонение, выстроили при Адриане храм Венеры на Голгофе, а на месте Воскресения - храм Юпитеру, но в 326 г. по Р. X. царица Елена сама прибыла в Палестину. Прежде всего, она уничтожила капище идолов. Известна история обретения Честнаго Креста у Гроба Господня: было найдено три креста. Чтобы определить на котором из них был распят Сын Божий по совету Iерусалимского патриарха при большом стечении народа кресты поочередно прикладывали к недавно умершему покойнику. Тот крест, который воскресил мертвого, и был Крестом господним! Благоче­стивая царица воздвигла на этом месте храм, кото­рый, хотя и был несколько раз добычею пламени, од­нако постоянно возобновлялся и доныне служит предметом поклонения христианскому мiру.

Самое большое количество богомольцев стекается в Iерусалим к празднику пасхи или, лучше сказать, к службе страстной недели, во время которой очень многие говеют. В эти дни Iерусалим кипит многолюдством и к воротам его прибывают караваны преимущественно греческих паломников. Они в глубине души питают убеждение, что необходимо побывать в Палестине хоть раз в жизни, и предпринимают целыми семействами это продолжительное и трудное путешествие. Нельзя без сострадания смотреть на эти изнуренные лица стариков, женщин, девушек и детей. Все почти несут кое-какие товары, в надежде продать их в Iерусалиме. Нечего и гово­рить, что они много страдают, по выходе из отече­ства, а более из них те, кому приходится путеше­ствовать морем. Их сажают на свои маленькие суда греческие шкипера - искусные, но хитрые мореходы, ко­торые, не заботясь о том, чтоб скорее прибыть на место, заходят во все порты, где только надеются на малейшую прибыль. Можно себе представить какие про­изводили опустошения между этими несчастными — морская болезнь, эпидемии и лишения всякого рода. Не менее печальны и путешествующие по суше. Все это пре­имущественно бедные люди, едва имеющие самое скуд­ное пропитание; встречаются даже и такие между ними, которые живут Христовым именем [милостыней].

Христианские караваны следуют в порядке под начальством вождей, как журавли или лебеди во вре­мя перелета из одной страны в другую; с ними имеются все запасы и необходимая утварь, привешенная к седлам мулов и верблюдов. Между бого­мольцами есть целые семейства со всею домашнею утварью, и все это совершает путь в несколько сот верст, идя от зари и до зари, при солнечном зное и под проливным дождем, а когда израсхо­дуется продовольствие, то питаясь чем попало. Иной работает десять, двадцать лет, чтоб побывать в Св. Земле, а есть и такие, которым путешествие это стоит заработка всей их жизни.

С учреждением на Черном море общества паро­ходства и торговли, наши русские богомольцы получили значительное облегчение в своем благочестивом странствии, во-первых, выигрывая время, во-вторых— сбере­гая свои и без того скудные средства. Мы разумеем большинство, т. е. недостаточные классы и простолюдинов, ибо люди богатые и без черноморских пароходов умели находить удобства для поездки в Пале­стину. Но есть личности, хоть их, конечно, не так много, которые желают поклониться Гробу Господню не иначе, как придя в Iерусалим пешком и предпринимают для этого чрезвычайно далекое путешествие через Грузию и Малую Азию, подвергаясь, кроме различных и постоянных лишений, серьезным опасностям. Иные из них следуют через Армению. Автору настоящей статьи около двадцати лет назад привелось видеть партию русских богомольцев у подножия Арарата. Люди эти частью из Калужской губ., частью из Харьковской, а один из Москвы, всего человек четырнад­цать,—если не стариков, то весьма пожилых, — проби­рались в Палестину и шли с теми же принадлежно­стями, с коими встречаются весною и летом бого­мольцы внутри России. В Тифлисе армяне рассказали им о существовании на Арарате Ноева Ковчега, и набожные путешественники, во что бы то ни стало, хотели видеть остатки корабля, на котором спасся от потопа род человеческий. Нескольким лицам удалось уговорить бедняков отказаться от восхождения на библейскую гору, убедив их тем аргументом, что вершина Арарата покрыта снегом , который постоянно остается на ней и что снега этого напало со времен Ноя большое количество. Дошли ли эти паломники до цели путешествия — неизвестно, ибо в ту эпоху за Дамаском было небезопасно. Богомольцы твердили одно: что они люди бедные, что грабить у них нечего, и, уповая на помощь Всевышнего, высту­пили за границу.

Страстная неделя в Iерусалиме описана у многих путешествеников, но мы заимствуем описание ее у [академика] Норова, как у русского и притом человека просвещенного и религиозного, что весьма важно при рассказе о таком серьезном предмете.

«Поклонники, желающие говеть,— говорит Норов— заключаются на всю страстную неделю во храме св. Гроба. Я возвратился с Иордана во вторник вечером и в тот же день переселился во храм. Вся дорога от греческого монастыря и площадь храма были за­няты продающими четки, кресты и перламутровые об­раза; большая часть этих продавцов жители Вифлеема. Все пространство огромного здания храма было уже наполнено необъятною толпою народа, собраннаго от четырех ветров. Нил, Тибр, Дунай, Волга, Евфрат—имели своих представителей у Гроба Искупи­теля мiра. Все галереи от купола до низу, все отделения, все ходы, все ступени крылец имели своих разноплеменных жителей всякого возраста, от грудных младенцев до согбенных годами старцев. Дикие племена заиорданских и дамасских арабов со­ставляли главную часть поклонников: их умножение, к утешению христианства, в нынешний год было очень заметно. Взор европейца оскорбляется множеством чалмоносцев; но это христиане коптские и абиссинские[эфиопские]. Все церковныя службы совершаются ночью, как во время гонения христианства, но это устроено более из-за того, что при таком стечении народа, живущего во время страстной недели во храме, благоговение во время дневного служения было бы беспрестанно нару­шаемо людьми, не принадлежащими тому исповеданию, церковь которого совершает служение, а во время но­чи они отдыхают. Келья, в которой я жил, была под св. Голгофою и примыкала к хорам церквей гре­ческой и армянской. Службы разных исповеданий по­чти не прекращались во всю ночь и следовали одна за другою. Я засыпал при протяжном пении латинцев[католиков] или под звуки тимпанов сирийцев и абиссинцев. Благовест греческого собора в медную доску, вися­щую на хорах, пробуждал меня на молитвы.

Скорбный, Страстный или крестный путь Спасителя начинается от дома Пилата, от которого остались од­ни развалины. В двадцати шагах от дома Пилата, по правой стороне улицы, находится место бичевания. Некогда здесь жили воины Пилата, а потом, по преданию, св. Елена построила церковь, возобновленную Готфридом; по взятии мусульманами Iерусалима, эта церковь обращена была в жилье или конюшню, и толь­ко в сороковых годах [XIX] столетия перешла к бернардинским монахам. На этом месте воины же­стоко истязали Иисуса Христа. Римляне в подобных случаях употребляли ременные бичи на конце с железом или оловом, и потому Гораций называет их ужасными. Шагов через полто­раста от места бичевания, через всю улицу переки­нута аркада, соединявшая в старину дом Пилата с каким-то другим домом по правой стороне. На ней крытая галерея, шириною в сажень, с одним окном со стороны Голгофы, и с двумя от Масличной горы. По способу кладки здания и по оставшимся капителям, построение ее можно отнести ко времени св. Елены. Отсюда Пилат показывал народу окровавленного Спасителя с терновым венцом на голове, и сказал: «Се человек». Предание гласит, что Иисус был показан в окно, выходящее на Голгофу. С этого возвышенного места римские проконсулы и царь Агриппа говорили с народом. Далее шагов, через двести, при повороте улицы, лежит изломанная и напо­ловину увязшая в землю колонна, на том месте, где Спаситель почувствовал первый упадок сил, под бременем креста, который возложен на него по вы­ходе из Пилатова судилища. В те времена существовал обычай, что осужденные должны были нести на себе крест до самого места казни. Напротив этого угла жил бедный Лазарь в виду чертогов богача. Сюда выходит узкий переулок, идущий от дру­гой стороны дворца Пилатова. По преданию, сохра­нившемуся в Iерусалиме, Пречистая Дева, видя сво­его Божественного Сына, ведомого из судилища на казнь, поспешила к Пилату просить о помиловании, но, не имея успеха, пошла этим кратчайшим путем, чтоб выйти навстречу печальной процессии. Отсюда шагах в двадцати с небольшим поворот в дру­гую улицу, и тут же в стене виден камень, обозначающий то место, где присудили Иосифа Аримафейского нести на себе крест Спасителя, ибо Иисус не в силах более идти под бременем тяжести. Здесь же печальную процессию встретили плачущие жены Iерусалимские. Далее шагов через сто св. Вероника вышла из своего дома, стоявшаго на Скорбном пути и отер­ла полотенцем окровавленный лик Спасителя.

От самого почти дома богача дорога подымается в гору; шагах во ста от места второго упадка сил Спа­сителя стоять остатки Судных Ворот. Здесь окан­чивался в это время город, а Голгофа находилась за городскими стенами, и здесь прибивались приговоры осужденных.