Очерк о приключениях, природе и людях северо-восточного Байкала. Часть 1

Почему?

С детства меня непреодолимо тянет путешествовать. Когда я была маленькой и сидела взаперти в прабабушкином яблочно-малиновом-клубнично-смородиново-пионном саду, я составляла команду из кукол, которая на игрушечных машинках, конях и другом транспорте путешествовала по 15 соткам. Благодаря моей неуемной фантазии кукольные путешественники ежедневно сталкивались с различными приключениями: преодолевали колючие джунгли малины и крыжовника, ночевали в райском благоухающем саду из пионов, георгинов и других цветов, купались и загорали среди павлинов на прудах в саду восточного шейха. Роль павлинов исполняли курицы и петух, сада шейха – летний загон для кур с канавой (когда-то, во времена помещиков, бывшая речушкой, между прочим!). Последняя и олицетворяла собой прекраснейшие пруды Востока.

Уже школьницей из березово-яблочно-соснового дачного Подмосковья я сразу же очутилась в темнохвойном мире прибайкальской тайги Баргузинского заповедника. Поначалу я не могла привыкнуть к сумраку, непроходимости и тишине кедрово-пихтовых лесов, в отличие от моей мамы, которая по ее словам, чувствовала себя в тайге как в избе – «хоть тапочки надевай». Меня подавляли частые встречи с медведями и следы их жизнедеятельности (помет, отметины когтей на деревьях и т.п.). Пещерный страх перед этими хищниками до сих пор всплывает в моих снах, где я безуспешно стремлюсь скрыться в зимовье от преследующих меня, по меньшей мере, пяти медведей. Я судорожно пытаюсь открыть дверь, но ручки не нахожу и тщетно царапаю дерево ломая ногти и всаживая занозы.

Мои взаимоотношения с сибирской тайгой до сих пор остаются для меня самой какой-то тайной. С одной стороны я чувствую с этим лесом глубокую связь похожую на любовь. Перед отъездом в западную Россию каждая кочка, каждый холмик беломошника, щедрые скатерти ягодников, кажутся такими уютными и ласковыми… Но после долгой разлуки, возвращаясь на Байкал снова и снова, мне приходится заново налаживать с ним близкие отношения. Как будто встречаешься с другом детства, давно позабытым, но с которым вас связывает нежные годы юности. Вы рады, но и чувствуете взаимную настороженность, робко пытаясь выяснить, как далеко разошлись ваши жизненные пути. Поэтому первые три дня в тайге я ощущаю вездесущий взгляд из ниоткуда и отовсюду. Он проникает в самые потайные места моего естества, вызывая мурашки по телу и душе. Но затем напряженная настороженность уходит как схлынувшая вода, и я чувствую, что меня приняли, лес становится ласковым, давая моему сердцу успокоение и наполняя его радостью.

Случается, что некоторые люди не выдерживают такой проверки и тогда лес отнимает у них разум, превращая окружающий мир в кошмар, наполненный призраками. Одержимые страхом они хватаются за ружья и сеют смерть.

Несмотря на мою сложную привязанность к лесу, я всегда больше любила открытые пространства высокогорий, а так же байкальского побережья, где видно как небо встречается с землею. В настоящее время, в заповеднике редко кто работает в высокогорье, разве что зоолог Е.Дарижапов, исследующий черношапочных сурков. Эти забавные, довольно крупные и упитанные зверки очень напоминают хоббитов и живут как и упомянутый персонаж в семейных норах на альпийских лугах. Однако чтобы добраться до этой сказочной страны нужно иметь не малую выносливость. Не так просто обливаясь потом занести на своем горбу продуктов, чтобы хватило как минимум на полмесяца, а за меньший срок с работой до гор не доберешься. Уверена, что каждый самый, что ни наесть УТОЧНИТЬ)таежник, продираясь по бурелому с тяжеленным рюкзаком в туче комаров, мечтал, что бы это не он, а рюкзак нес его. Вот таким «чудо-рюкзаком» можно назвать байдарку. Она везет до 300 кг груза. Осадка на воду у байдарки низкая, заметить это судно из далека, возможно лишь по солнечным бликам на лопастях алюминиевых весел, движение бесшумное, не считая тихих всплесков. Все это позволяет близко наблюдать животных, не пугая их.

Мы мечтали походе, который звучал бы как «Большое приключение», давно. Еще со времен, когда на дырявой соседской байдарке сплавали из Баргузинского заповедника в Забайкальский национальный парк, «туда и обратно», всего 170 км. Тогда приходилось каждые три часа высаживаться на берег, чтобы вылить воду из хлипкого суденышка, но, несмотря на все трудности это были заповедные земли, где и люди и медведи «адекватные». Проходимцы с неизвестными намерениями сюда не допускаются, а медведи за всю 90-летнюю историю Баргузинского заповедника не причинили физического вреда человеку, потому что их самих не беспокоят. Это было словно прогуляться из своей спальни на кухню и обратно. Тем не менее, окружающие кто с ужасом, кто с иронией называли нас тогда (так же как и сейчас) "тремя мудрецами в одном тазу, поплывших по морю в грозу" и не без оснований. Волны на Байкале могут достигать трех метров, в тайге бродят дикие медведи, но, пожалуй, самый большой риск - это встречи с безработными бродягами, которые промышляют рыбной ловлей, охотой или, что еще хуже, скрываются от правосудия. От медведя можно на дерево залезть, а вот, что придет в голову «двуногим» при встрече с тремя девицами в лесу, никто не знает. Пока мы на воде, мы в той или иной степени в безопасности, каждая высадка на берег - как высадка на обратную сторону луны.

21 июля, день 1-й

Свершилось!

Ветер, начавшийся накануне, угрожает сорвать уже и так отложенный на два дня выход в «славное море». Мама предлагает перенести старт хотя бы на несколько часов, но на меня нападает упрямство. Я возражаю, что мы все равно попытаемся отплыть, а если Байкал не пустит, разобьем палатку прямо на поселковом пляже и будем ждать «у моря погоды».

В полдень грузовик доставил нас со скарбом в условленное место. Мужчины с сомнением качают головой. Им, привыкшим ходить на дюралевых моторных лодках и катерах, кажется слишком хрупким алюминиевый каркас «Тайменя-3», обтянутый прорезиненным брезентом. Но мы неумолимы. Мама смирилась. Она с одной стороны брызгает байдарку святой водой, а мы с другой шампанским.

Наконец, я последней усаживаюсь на свое место у руля и отталкиваюсь от берега с тайным замиранием сердца – отчалим или все-таки прибьет обратно? Но через полчаса мы уже оглядываемся с борта на узкую полоску пляжа с одиноко белеющим родительским автомобилем, ставшим размером с игрушечную машинку. Слева от нас остров-бар «Ярки», отделяющий лагуну «Северо-байкальский Сор» от оз.Байкал. Песчаная коса-пересыпь образует дугу, слабовогнутую к лагуне. Длинна ее более 14 км, а ширина – от 100 до 400 м. Сейчас на острове нет постоянных жителей. Однако в 1965 г. здесь была зафиксирована неолитическая стоянка. Находки: каменные орудия и фрагменты керамики. Ученые предлагают присвоить острову Ярки статус ландшафтного памятника природы.

15 часов обедаем супчиком из пакетиков. Обнаруживаем, что начисто забыли соль и сахар. Не беда! Сублимированные продукты всегда соленые, а чай можно пить с конфетами. Красиво и жарко, но мы ходим упакованные в одежды как космонавты, потому что по ежегодной глупости я и моя сестра стали загорать, как только сели в байдарку и через три часа стали похожи на свежесваренных раков. Много чаек, отдыхающих и туристов (в основном семьи с детьми, детские лагеря). Обнаружили куртинки черепоплодника щетинистоватого (Craniospermum subvillosum). Этот вид - эндемик - нигде больше не растет в мире, кроме Байкала.

В 18 часов продолжаем путь. За час до заката замечаем по курсу неизвестный остров. На нем несколько деревянных бараков, вдоль кромки воды носятся дети и черные псы. Начинаем спорить приставать к берегу или нет? Я против. От не хорошего предчувствия холодно под ложечкой. Но, вспоминая, завет спасателей: «всегда ищите место для ночлега за два часа до захода солнца», уступаю. Хотим так же спросить «где мы?». Этот вопрос станет основным на протяжении всего путешествия.

Причаливаем, лавируя между затопленными деревьями. Байдарка чиркнула килем по дну и почти села на мель. Это остров «Средний». На нем живет семья или две, взрослые на рыбалке. Это выясняется из невнятного разговора с местными мальчиками примерно 6-ти и 16-ти лет. У старшего недоброе лицо, явно со следами умственной отсталости. Такие дети не редкость в провинциальной России. Их родители крепко пьют.

Две беспородные собаки, ростом с овчарку, атакуют нашу байдарку. Они злобно скалят желтые клыки, заходят со спины с намерением прыгнуть поверх весел, которыми мы удерживаем их на расстоянии. Маленький мальчик гонит собак, но они его не слушаются. Чувствуем себя в западне, но со скучающим видом курортников сообщаем, что, пожалуй, мы еще прогуляемся до следующего острова. На это 16-летний, ухмыльнувшись, заявляет: «а вам не страшно на этом (указывает пальцем на байдарку)? На следующем острове одни мужики».

Когда со злополучным местом нас разделяет безопасная полоса воды, Таня признается: «не думала, что меня так напугают дети, мужики и собаки. Здесь они похожи на диких зверей».

С последними лучами солнца останавливаемся на ночлег на острове Миллионный. Повезло – здесь разбили лагерь туристы. Мы заключили, что яркая разноцветная одежда и другое снаряжение – это «турье» - значит безопасно. А вот коричнево-серые одежды – это местные безработные рыбаки - лучше обходить стороной. Мы тогда еще не знали, что существует третья категория.

Уже в темноте укладываемся в нашу старенькую одноместную брезентовую палатку. Притом Танины ноги «от ушей» длиннее палатки. Ей приходится коротать ночь с пятками наружу, а нам с комарами, потому что вход из-за этого не закрывается.

22 июля, день 2-й

Байкал играет в футбол

Утром обнаруживаем торчащую из синей воды нежно-зеленую крышу. Ночью ветер закинул палатку туристов на мелководье, где она и затонула. В лагере напротив мужчины задумчиво чешут «репы», но вызволять свое имущество не спешат. Нехорошо хихикаем над незадачливыми соседями, но последним посмеется вскоре злой шутник ветер.

Особенно сильный порыв срывает 35-ти килограммовую байдарку и кубарем гонит в объятья Байкала. Я понимаю, что как только лодка окажется на воде ее не настичь. Уже у кромки прибоя я, словно пантера, совершаю прыжок и хватаю наш транспорт. При этом пребольно отбиваю колено. После минутной гробовой тишины разражаемся нервным хохотом. Обсуждаем как бесславно мог закончиться наш поход. Сидели бы мы на клочке земли в 100 метров шириной и 3,5 км длинной, окруженные водами Байкала и ждали бы, пока кто-нибудь оповестит родителей, что нас надо вызволять. А наш «Таймень-3» прибило бы где-нибудь на противоположном берегу Байкала, как это некогда произошло с бесхозным водным велосипедом, выловленным в Давше, работниками Баргузинского заповедника. Хорошо, что происшествие с байдаркой случилось утром, а если бы ночью, пока мы спали?

В 14 часов решаемся плыть дальше с обедом в «Местности Дагары», которой ученые предлагают присвоить статус ландшафтного памятника природы.

Дагары и дельта Верхней Ангары, находятся на территории Верхнеангарского заказника республиканского значения. Он учрежден в связи с подписанием международной конвенции по охране перелетных птиц и среды их обитания в 1979 г. Его площадь – 24,5 тыс.га., 15 тыс.га из которых занимает своеобразный ландшафт клюквенного болота - место гнездования околоводных птиц. Лиственично-сосновый лес находится на северном склоне Баргузинского хребта. Животный мир: утки, гуси, лось, изюбрь, соболь, ондатра. Редкие виды: орлан-белохвост, скопа, выдра. На песчаной Дагарской косе, в районе бывшего эвенкийского кладбища, в 1965 г. зафиксирована стоянка железного века. Находки: гладкостенная керамика, скребок, железная подвеска шаманского костюма. В настоящее время коса почти целиком затоплена водами оз.Байкал.

Вскоре остров Миллионный заканчивается широким устьем Верхней Ангары. Ветер, больше не встречая преград, дует как в трубу. Нас начинает неотвратимо тащить в открытое море. Пытаемся пристать к берегу. Поздно. В течение получаса гребем на одном месте пока не сводит мышцы. Ветер, зверея, вырывает весла из рук, холодные брызги окатывают ежеминутным душем. В шторм важно держать байдарку не параллельно волне – сломает, и не поперек - перевернет, а немного наискосок. Но если лодка не движется – руль не работает. Остается одно – отдаться на волю стихии и надеяться, что Дагарская губа, как ворота поймает наше суденышко.

Через два часа мы оказываемся на середине бухты, примерно в 2-х километрах от берега. В голове у меня навязчиво вертятся строчки: «Три мудреца в одном тазу поплыли по-морю в грозу, прочнее был бы медный таз, длиннее был бы наш рассказ…». Еще через два часа с большим трудом, уставшие, испуганные и продрогшие пристаем-таки к галечному пляжу. Вот уж поистине «покорных судьба по жизни ведет, а упрямых тащит»!

Валя без сил падает на камни, Таня еле движется, а я, вытаскивая рюкзак, два раза валюсь плашмя в воду. Тем не менее, через полчаса весь пляж усеян нашими вещами. Валя лежит под спальником, она как самая худенькая из нас больше всего пострадала от ледяного ветра и воды. Мы с Татьяной разводим спирт, чтобы согреться. На костер сил пока нет. Решаем на будущее всегда иметь под рукой «пакет первой помощи» с шерстяными носками, едой и разведенным спиртом.

Возникает извечный вопрос: «где мы»?

Я рассказываю, что заметила в речушке неподалеку моторную лодку и беспокоюсь о том «добрый ли у нее хозяин». Ведь перед походом нас напичкали страшными историями об убитых из-за угла людях.

На закате, на противоположном берегу речушки вываливается из леса хозяин моторки в серо-коричневых лохмотьях. Где он был весь день и чем занимался мы, к счастью, не узнали. Должно быть мы не вызвали у него интереса, т.к. не походили на туристов в своих энцефалитных костюмах цвета хаки.

На западном берегу Байкала загораются огни Северобайкальска. Глядя на них раздумываем, как бы послать весточку родителям, что мы живы, здоровы?

23 июля, день 3-й,

Человек в форме

В 12:30 выходим предположительно с мыса Биракан. По дороге встречаем две нерпы, греющиеся на камнях. Это место тюленями выбрано явно не случайно. Вокруг плещется уйма рыбы. Любопытные нерпы сопровождают нас какое-то время эскортом. Серебристые чайки мирно сидят на гладкой, как зеркало воде. Я заметила, что эти птицы охотятся за рыбой в основном в ветреную погоду, а в штиль, что-то склевывают с поверхности. Позже, А.А.Ананин, орнитолог, заместитель директора Баргузинского заповедника по науке объяснил мне, что в ветреную погоду продолжительный полет более энергетически выгоден, т.к. воздушные потоки создают дополнительную подъемную силу, да и рыбешки из-за ряби хуже видят летящего хищника. А в тихую погоду чайки подбирают с водной поверхности чаще всего запоздалых байкальских ручейников и иную мелочь.

В 15:45, преодолев всего 12 км, останавливаемся на обед за 2-ва км до мыса Немнянка. Берег здесь из крупной гальки. Тихо и солнечно, но загорать нельзя. Все тело ломит, колени не сгибаются, руки и ноги опухли – это последствие солнечного ожога и нашей легкомысленности в первый день. Тане легче у нее кожа смуглая, да и относилась она к ней более бережно, чем мы, вот и не обгорела. Я и Валя намазываем густым слоем солнце защитного крема открытые места – лицо, руки, уши. От этого наши физиономии становятся похожи на маски египетских мумий.

На кисти рук, для защиты от солнца, делаем что-то на подобии перчаток из тряпок. Фаланги пальцев обматываем пластырем.

Вкусно пообедав гороховым супом, двигаемся дальше. За мысом Немнянка буквально «падаем» в эффектную лагуну, глубоко (до 4 км) вдающуюся в берег. Это губа Фролиха. Здесь живописные обрывистые берега. На дне термальные источники с колониями термофильных бактерий. Ученые предлагают присвоить бухте статус ландшафтного памятника природы.

Наблюдаем множество ржавых аншлагов времен Союза с надписью «Территория Фролихинского заказника. Всякая охота запрещена!». Этот федеральный заказник учрежден в 1988 г. Его площадь – 109 тыс.га, из них 84% покрыто лиственичниками с примесью сосны на склонах Баргузинского хребта, в долинах - темнохвойная тайга. Нелесная площадь представлена гольцами[2] и водным зеркалом. Животный мир: лось, изюбрь, медведь, северный олень, косуля. Профиль заказника – комплексный, т.е. под охраной весь природный комплекс в целом. Заповедная территория испытывает значительную антропогенную нагрузку, создаваемую туристами. В 90 гг. выдвигалась идея о создании на базе заказника Горно-Баргузинского национального парка площадью около 380 га.

Начинаем методично останавливаться «у каждого столба». По описаниям туриста большой белый столб должен указывать на егерскую избушку, не видную с воды. В ней мы хотим заночевать. На южной стороне лагуны, на лесном пригорке обнаруживаем вожделенный домик, но когда заходим внутрь, желание остаться здесь пропадает: две сеточные кровати с грязными матрасами и куча хлама на полу, не говоря уж про запах.

На берегу свежие отпечатки следов медведицы с медвежонком. Опять нарушаем заповедь спасателей про «два часа до заката» и решаем доплыть до виднеющегося недалеко катера. Может удастся передать через команду послание родителям?

На катере нам сообщают, что связи с Нижнеангарском у них нет, но двухэтажный дом на откосе свободен и мы решаем в нем остановиться. Изба оказалась просторной и светлой, даже с занавесками на окнах, не считая запаха портянок и беспорядок. Проводим уборку, сжигаем тухлятину, проветриваем, подметаем. Находим несколько зубчиков чеснока, о котором мы с Таней мечтали на прошлом привале. Смеемся, что это гонорар за уборку помещения.

Все-таки отказываемся от соблазна поспать на почти новеньких матрасах (со штампом Восточно-сибирской железной дороги, почему-то), т.к. запах от них жуткий. Хотя очень хочется «успокоить» свои кости на мягком, т.к. все тело уже ноет от ночевок на камнях, солнечных ожогов. На поясницах у всех троих синяки, натертые о пластмассовые подспинники в лодке.

В то время когда мы уже собрались ужинать макаронами в томатном соусе, увидали в окно, голову и торс здоровенного бритого мужика поднимающегося к зимовью по лестнице в закатных лучах солнца. Таня предположила, что это инспектор, но вид у него был как у уголовника! В страхе мы заметались в поисках орудий самообороны. Я схватила лопату и спряталась с ней позади стола.

- Здравствуйте, - сказал мужик – отдыхаем?

- Да, а Вы что здесь делаете? – нагло заявила я.

- А я инспектор рыбоохраны.

- Предъявите пожалуйста удостоверение – пугаясь своей смелости выдала я.

Увидав удостоверение на имя рыбинспектора Бориса Саганова, от радости я забыла про лопату и она с грохотом бухнулась на пол, повергнув меня в смущение.

Борис сказал, что наслышан о нашей группе благодаря нашим сердобольным родителям и оказался настолько любезен, что разрешил набрать домашний номер со своего мобильного. В то время как я, стоя на столе (только с высоты был слабый прием), с досадой слышу короткие гудки, Борис заводит премилую болтовню с барышнями и даже расчувствовавшись, щедро поливает их спреем от комаров. Из беседы выясняется, мало того, что прошлая ночевка была неподалеку от места убийства сонных рыбинспекторов молотками, но и теперь мы находимся в доме, где его коллеги всю ночь лежали на полу, обстреливаемые с улицы из карабинов. В доказательство Борис демонстрирует Тане и Вале следы от пуль в деревянных стенах.

Мы же рассказываем Борису о виденных нами следах медведицы и интересуемся как тут у них с этими хищниками. На это инспектор отвечает, что нам повезло. Как раз в эти две недели у медведей гон и они ушли с побережья в горы. Я вспоминаю терроризировавшую Давшу (бывшую главную усадьбу Баргузинского заповедника) медведицу с тремя медвежатами и пестуном. В позапрошлое лето после одиннадцати вечера в деревне наступал «комендантский час», т.к. по улицам и огородам шастала толпа медведей. Волосатая мамаша с выводком до того обнаглела, что залазила в вольеры к лайкам, пожирая их похлебку, а медвежата заглядывали в окна домов, оставляя на стеклах отпечатки своих немытых пяток. Спасло медведицу от отстрела, только то, что начался гон. Из лесу явился здоровенный самец, разогнал медвежат, а дамочку увел в горы.

Спросив, «есть ли у нас хоть еда», Борис удаляется на свою «фазенду» на мысу, а мы добавляем третью категорию для нашей цветовой шкалы уровня безопасности встречных. Форма защитного цвета означает, что человек, скорее всего, находится на государственной службе, проще говоря, инспектор. Такая служба накладывает определенную ответственность, которая «удерживает» его в рамках приличия и даже как-то «облагораживает».

24 июля, день 4-й,

Две бухты

Утром, пока Таня и Валя завтракают, решаю одна обследовать реку Фролиха. Долина этой речки связана с тектоническим нарушением. Об этом свидетельствуют многочисленные термальные роднички по левому склону русла на протяжении 800 м. Самый крупный термальный выход находится в 2 км выше устья. Вода гидрокарбонатно-сульфатная кальциево-натриевая, с температурой 35-36 градусов. Такие воды помогают при болезнях желудка (язвах и др.), оптимизируют обмен веществ и т.д. Ион кальция снижает воспалительную активность. Фролихинский источник известен с XIX века и интенсивно посещается. В 1981 г. ему присвоен статус водного памятника природы.

Река впадает в одноименную бухту, а начало берет в одноименном озере. Ландшафтный памятник природы (1980 г.) «Озеро Фролиха» – «Мекка» туристов на Северном Байкале. Это подковообразное озеро находится в границах Фролихинского заказника. Его глубина достигает 80 м. Здесь обнаружен эндемичный для ледниковых озер голец даватчан. Эта рыба занесена в Красную книгу Российской Федерации.

Из бухты до озера есть тропа протяженностью около 8 км, но путешественники предпочитают подниматься туда из соседней губы «Аяя». Тропу вдоль реки Фролиха используют лишь «дикие» туристы, которые находятся на территории заказника нелегально. Ученые предлагают присвоить губе Фролиха статус ландшафтного памятника природы.

Вверх по руслу Фролихи на байдарке можно подняться на 1,5 км. Далее река дробится на протоки, сильно петляет. Из-за опасения застрять в этих «петлях» на 6 метровом «Таймене» поворачиваю назад. Времени мало, мы уже и так отстаем от графика. В день мы планировали делать переходы по 20 км, но получается в среднем по 15. Да и потом у Байкала есть особенность «раскачиваться» после 10 утра - начинается дневной бриз. Если ветер в нос байдарке – «мордовинт», - движение замедляется, а количество физических усилий увеличивается. Да и отчалить от берега значительно труднее. Накат захлестывает лодку, бьет ее о берег, мешает укладывать вещи.

Около 17 часов достигаем прекрасного песчаного пляжа бухты Аяя. Говорят, что название этой губы возникло от возгласа удивления: «Ай-аяя, какая красота!». По другим источникам, эвенкийское слово «яя» означает «шаманить», что свидетельствует о проводимых здесь ритуальных действиях – просьбе-пении о благополучии, обращении к духу священного огня. В северной части губы, в 1965 г. обнаружена неолитическая стоянка. Находки: фрагменты гладкостенной керамики с орнаментом.

Обрывистые берега бухты сложены крупными валунами. Лес близко подходит к кромке воды. Меня удивляет, как его не смывает волнами?

В кедровых стланиках позади пляжа несколько оборудованных стоянок. Однако дров вокруг днем с огнем не сыщешь. Даже все сучки у деревьев выше человеческого роста обрублены, не на чем мокрые вещи сушить! Пришлось заниматься топливным «мародерством» на соседних стоянках. На одном из кострищ нахожу пакет муки и качаю головой. Вот так люди думают, что «мол, птички поедят». А на самом деле медведей прикармливают, а потом косолапых отстреливать приходится, потому что прикормленный мишка начинает «вымогать» еду и это далеко не безобидно. В Баргузинском заповеднике однажды такой «прикормишь» загнал своих «благодетелей» в Байкал, требуя еще сгущенки. Пришлось студентам-практикантам посидеть часок в холодной воде до приезда инспекторов.

Вечером к нам пожаловали «люди в форме». Следует традиционный вопрос: «А где в вашей команде мужчины и есть ли у вас топор?» По пути мы много обсуждали, стоит ли отвечать на подобные вопросы правду. Ведь новость о том, что мы одни (и даже без топора), может спровоцировать на ненужные приставания. Была даже высказана идея в следующем походе сделать нашим флагом мужские семейные трусы 50-го размера и вывешивать их на видном месте.

Александр Константинович, инспектор, потешается над нашей палаткой: «У меня будка для пса больше!». Ставить нашу палатку совсем не легкое дело. Нужно привязать ее за кусты кучей веревочек и снизу прищемить не меньшей кучей колышек. Последнее в условиях дефицита палок оказывается невозможным, вот уж когда вспомнишь про топор, вернее его отсутствие! Пробуем с Татьяной зафиксировать дно палатки тоже с помощью веревочек и кустов. От такой конструкции она становится более похожа на гамак, чем на домик. Валя в это время варит ужин на хворосте, который удалось наскрести, прочесывая как гребнем окрестный лес.

Александр Константинович приглашает нас в гости, но мы отказываемся. Надо обустроить лагерь до темноты, да и не очень хочется уезжать за реку с тремя малознакомыми мужчинами. Слегка разочарованные «люди в форме» удаляются. На прощанье Александр Константинович обещает зайти к нам с утра, если мы решим подняться на озеро Фролиха.

Вечером я решаюсь искупаться. Вода холодная, не более 13 градусов.

Ночь выдается тихая. В матовой воде отражаются черные силуэты гор.

25 июля, день 5-й,

На курорт!

Утром из леса прибывают новые туристы. Седовласый крепкий мужчина – директор детского турклуба, заводит с нами беседу. Выясняется, что он с группой школьниц только что спустился с озера, а так же, что это они оставили пакет с мукой. Мы просим его больше не оставлять продукты питания в лесу и объясняем почему. Он делится также с нами, что с местным егерем отношения у них не заладились. Последний требовал от них денег или водки. Мы удивляемся, потому что Александр Константинович произвел на нас впечатление человека адекватного и любящего свое дело. Однако про себя решаем, что правильно поступили, не приняв вчерашнего приглашения.

Появляется Александр Константинович при параде и с ружьем. И в свою очередь жалуется на туристов, которые ушли в тайгу без его сопровождения, а сейчас пожароопасный сезон.

Мы угощаем его кофе, а он нас байками про Йети с серой шерстью, которого якобы видел в горах. Мы улыбаемся. Ну уж дудки! В Баргузинском заповеднике таких шутников через одного. Сама однажды полночи на крыше зимовья летучих мышей на распущенные волосы ловила.

На озеро мы решаем не идти. Во-первых, у Вали не сошла опухоль на ногах от солнечного ожога и оставить ее на берегу было бы не честно, да и понизило бы наш моральный дух. Настроение и слаженность экипажа в условиях, когда случись что, помощи ждать неоткуда, часто играет главную роль. Во-вторых, мы уже как минимум на день отстаем от графика передвижения. И, в-третьих, страшно байдарку без присмотра оставить. Мало ли, сопрут, как тогда выбираться?

Напоследок расчувствовавшийся Александр Константинович разрешает зайти в его отсутствие в зимовье и взять буклеты, а деньги оставить на столе. Мы говорим, что определенно он очень доверчивый. На что он парирует: «Зато вы ходите и всех боитесь!»

Вообще в тайге часто оставляют зимовья и вещи без присмотра. Неписанный закон гласит, что любой путник в случае нужды может воспользоваться укрытием и продуктами в отсутствие хозяина. В беду может попасть каждый. Считается большим грехом ограбить в лесу человека. Старожилы говорят: «тайга таких не любит». Но в последнее время очень много разного пришлого народа стало рыскать по берегам Байкала. Среди них есть настоящие «клептоманы». Например, в Баргузинском заповеднике обобрали все зимовья по берегу. Тащат все – ложки, поварежки, тарелки, чайники. Уничтожают продуктовый запас, заготовленный заповедником на случай лесных пожаров.

На обед останавливаемся на безымянном ручье, чтобы приготовить на рожнях двух пойманных на блесну хариусов. Рожни - традиционное блюдо на Байкале. Это свежевыловленная рыба насаженная на деревянный прут (рожень) и зажаренная на костре.

Неожиданно налетает ветер и сразу поднимаются волны. Спешно отчаливаем. Но время упущено. Приходится совершать «аварийную» высадку на берег, не доходя один мыс до курорта Хакусы. Через час сядет солнце. Необходимо срочно решить: разбиваем мы лагерь или еще немного ждем – вдруг, как местные говорят «потихнет»? Берег здесь галечный, за ним морошковое болото. Площадки для палатки нет, зато дров в изобилии. Под пронизывающим ледяным ветром переодеваемся в сухое и решаем продолжить путь к теплому и сухому ночлегу, уж больно не хочется ночевать в болоте. Мы рассчитываем снять в санатории домик и принять ванну.

Через 20 минут наступает ветровое затишье. И уже через полчаса в последних лучах заката на глазах изумленной публики «выбрасываемся» на песчаный пляж курорта. Из катера на пристани вываливают матросы, крутят у виска пальцем. С высоты пирса им кажется, что волны слишком большие для нашей утлой лодчонки, тем более по радио передали штормовое предупреждение. По берегу к нам сбегаются чистые румяные отдыхающие. Везде слышится шепот – «посмотрите, это же женщины!». Но нам не до расспросов. Нужно найти ночлег.

Через 30 минут поисков наконец знакомимся с коренастым седовласым мужчиной с хитрыми глазами. Мы так и не поняли, какая у Сергея Николаевича должность, но уяснили, что вопросы решает он здесь. К нашему разочарованию все домики заняты. Итак уже на 194 кровати претендует 230 человек. Нам ничего не оставалось, как отправиться ставить палатку. По-крайней мере нас заверили, что за ручьем, на территории лесхоза, нам никто не будет мешать. Дело в том, что на Байкале теперь есть проблема «поборов». Обычно требуют плату за право поставить палатку. Такса составляет 200-300 рублей. Возможно, это было бы правомерно, если бы деньги брали за обустройство или услуги. В Аяя и Хакусах хотя бы убирают мусор, но объекты инфраструктуры здесь, за исключением непосредственно горячих источников, не обновляли с советских времен.За ручьем почти на ощупь из-за кромешной тьмы находим столик со скамейками и кострище. Ужинать вермишелью быстрого приготовления «Ролтон» приходится почти под столом, где мы прячемся от завывающего ветра – сбылось штормовое предсказание.

С колышками и дровами та же проблема, что и в губе Аяя. Пришлось опутать веревками от палатки весь лагерь. Теперь наше пристанище стало похоже на дом человека-паука. Лечь спать удается только к 2 часам ночи.

26 июля, день 6-й,

Курортная жизнь

Утром снова не обнаруживаем ни одного начальника на месте и решаем пока поискать столовую, мы соскучились по трапезе за столом со скатертью. В столовой нам говорят, что заказать уже можно только обед и тот через 2 часа. Голодные плетемся по пыльной «Аллее романтиков» назад к администрации. Вокруг неее природные сосновые насаждения с кедровым стлаником и покровом из лишайников. Эти реликтовые сообщества - живые свидетели ушедших в небытие эпох. Например, телиптерис болотный (Thelypteris palustris), редкий болотный папоротник - реликт доледникового периода. В Сибири он встречается в Иркутской области и в Бурятии.

Ученые предлагают объявить живописную бухту «Хакусы» ландшафтным памятником природы. Однако она уже и так заповедная – это территория Фролихинского заказника.

По дороге нас грубо окликает какая-то женщина: «Девушки, а вы в курсе, что за нахождение на территории надо платить!?», - говорит она визгливо, всей своей позой выражая праведное негодование и презрение. Все-таки тут не только реликтовые растения, дорожки и скамейки, но и обслуживающий персонал, как и раньше, такой же грубый!

Право ходить по земле курорта стоит 100 рублей с человека в день. Приобретаем это право, а так же покупаем «абонемент» в душ и столовую. Наконец-то удается позвонить родителям, с предоставленного Сергеем Николаевичем мобильного, украшенного длиннющей антенной. Сергей Николаевич приглашает нас на ужин в «Вечернее кафе».

В столовой на первое солянка, на второе – котлета с перловой кашей и компот. С детства не выношу перловку, но здесь я готова съесть даже рыбий жир. После обеда направляемся на вожделенные источники. Горячий источник Хакусы, как водный памятник природы, утвержден в 1981 г. Он находится примерно в 1 км от берега одноименной бухты. Несколько отдельных термальных выходов располагаются в пределах подковообразной площадки диаметром около 50 м. На каждом таком выходе - табличка: «Для глаз», «Для желудка» и т.д. По составу, воды источника Хакусы (от эвенкийского «хаку» - «жара, горячая») гидрокарбонатно-сульфатно-натриевые, с содержанием фтора, кремнекислоты и сероводорода при pH более 8,42. Температура воды около 44-47 градусов. Здесь лечатся от ревматизма, нервных и кожных болезней, радикулита, повреждений костей, суставов и тканей.

Источник окружен живописным еловым лесом и обустроен симпатичными домиками, деревянным настилом и резной лестницей. Это центр – «популярного» курорта «Хакусы», существовавшего до 1938 г. и возобновленного в 1954 г. Здесь есть душевые, ванны, массажные кабинеты и другие процедуры.

Вечером Сергей Николаевич, как обещал, зарезервировал нам столик в кафе. Надо отдать должное хор и баянист действительно приятно выступали. Потом мы от души плясали, пока не отключили дизельгенератор.

27 июля, день 7-й,

Пещера желаний

В магазине курорта на последние 300 рублей, покупаем тушенку, макароны и другой провиант, а так же сюрприз для Вали. Когда мы с Таней прозаично мечтали о чесноке и луке, то моя сестра заявила, что хочет персиков. Но что делать, если персики на кедрах не растут? Хитро улыбаясь, мы несем Валентине за пазухой персики, правда, консервированные.

На мысу Аман-Кит возвышается отвесная скала «Хаман-Кит». На эвенкийском языке «хаман» - шаман, «кит» - человек. Эта каменная громада в эвенкийской мифологии олицетворяет могущественное божество Байкала – Дианду. До недавнего времени на крутых карнизах здесь гнездились бакланы, которые больше не водятся на Байкале. Ученые предлагают присвоить этому месту статус ландшафтного памятника природы.

Обогнавший нас сине-белый катер пристает к каменистому берегу. Мы догадываемся, что это туристы приехали в Пещеру желаний. О ней нам поведал Сергей Николаевич. Последний даже предлагал «прислать ему камень», если после посещения пещеры наши желания не сбудутся в течение года.

В пещеру приходится подниматься по очереди, т.к. лодку сложно вытащить на огромные валуны, слагающие здесь берег. Сначала иду на разведку я. В пещере сталкиваюсь с туристами, под руководством Сергея Николаевича. Завороженная глубиной и таинственностью грота не сразу чувствую угрозу. Пещера постепенно сужается в дальней своей части. Смысл в том, что надо дотронуться до ее дна, чтобы загадать желание. Я вдруг оказываюсь в полной темноте, зажатая со всех сторон камнем, а обратный путь преграждает мне сладкоголосый администратор. Пришлось припечатать «джентльмена» пометом летучих мышей.

Дождавшись снаружи пока отчалит туристический катер я, в безопасном одиночестве снова погружаюсь в прохладный мрак пещеры и на ощупь достигаю ее конечной части. Теперь очередь Тани и Вали загадывать желания.

За мысом Турали, если бы не волны, которые буквально вышвырнули нас на пляж, мы бы по ошибке проехали поющие пески! Такие пески, встречаются на нашей планете лишь в немногих местах. Мелкозернистые, серовато-желтые, великолепно отсортированные песчинки при ходьбе издают громкий скрип, похожий на скрип кожаной обуви или завывание. Эвенкийское слово «турали» означает «гремучий, поющий песок».

Где-то здесь Туралинская засечка. Это специфический вид природно-исторических памятников. В 80-е гг. XIX столетия с целью отслеживания изменения уровня Байкала знаменитым ученым И.Д.Черским на скальных выступах выполнены горизонтальные линии. Выше этих линий обозначены годы проведения работ. В связи с затоплением многих засечек из-за строительства Иркутской ГЭС современный ученый В.В.Ламакин обновил некоторые из них и выбил новые.

На лесном пригорке позади пляжа – удобная стоянка с деревянным навесом и кострищем. В голову нам приходит оригинальная идея разбить палатку под столом на случай дождя. Кроме того, привязать ее к деревянной конструкции навеса гораздо проще, чем искать очередные кусты.

Валя находит в кострище пакет с протухшей рыбой. Фу-фу! Хорошо, что на такое амбре не успели сбежаться окрестные медведи. Предаем тухлятину вместе с пакетом огню.

Таня и Валя, как заправские хирурги, вооружившись ножичком, пинцетом и фонариком проводят мне успешную операцию по удалению занозы; она загноилась и я стала хромать.

На закате к коттеджу, с противоположной оконечности пляжа, подъезжает моторная лодка. Мы полагаем, что это егеря Фролихинского заказника. Достаем сопроводительное письмо Баргузинского заповедника. Это письмо – наша «охранная грамота» и самый важный документ в этих местах, важнее паспорта! Но на костер к нам с инспекцией так никто и не пожаловал.