Восточная Африка: по саванне на грузовике (часть III)

Кисии

Мы снова пересаживаемся в наш суперзаряженный оверлендер и едем по землям масаев в город Кисии, известный чайными и кофейными плантациями вокруг него. Кто не в курсе, Кения - третий экспортёр чая в мире после Индии и Шри-Ланки, а кофе меня не интересует, я его не пью. После двух суток в почти девственной саванне парка Масаи-Мара вновь возвращаемся к некоему урбанизму с африканским колоритом.

Въезжаем в чайную столицу по асфальтовой дороге. Издалека городок производит приятное впечатление - уж точно не хуже некоторых райцентров в российской глубинке. Хотя, возможно, здесь просто много зелени и хорошей погоды или призма восприятия слишком оптимистично настроена в режиме безопасных приключений.

Середина дня. При виде грузовика с белыми, дети на обочинах останавливаются и приветливо машут руками. Пока мы ехали по сельской местности так делали и многие взрослые.

Днём достаточно жарко, но температура точно не больше тридцати. Какой-то негр безмятежно лежит на автомобильной шине в тени акации. Полная акуна матата. Причём, лежит в шапке, которую он забыл снять с утра, когда по местным меркам немного прохладно. Плюс 17. Негры в Африке, гуляющие по утрам в чудных шапках - это достаточно забавное зрелище. Особенно в то время, как мой друг вытирает пот со лба.

Наш палаточный лагерь находится на территории христианской миссии с воскресной школой или чего-то в этом роде. Естественно, за воротами с колючей проволокой. Наши попутчики выходят за пределы безопасной зоны до ближайшего супермаркета и быстро возвращаются на базу, успев поменять деньги до закрытия банков в 16. 00. Даже в Африке ублюдочные банкиры умудряются работать меньше всех, ничего не делая.

Мы с Саней углубляемся в город, но далеко не отходя от главной улицы. После центра Найроби здесь, конечно, грязнее и однажды какие-то прокажённые подростки слишком уж навязчиво просили денег. Мы просто перешли на другую сторону и они не последовали за нами. Видимо, там была территория другой банды малолетних преступников, которые почему-то не обратили на нас пристального внимания.

В супермаркете с вооружённой охраной нас тоже проверили на предмет оружия и взрывчатки, несмотря на наш цвет кожи. Я купил два сорта чая, очень крепких и ароматных. Пью до сих пор, вспоминая Кению.

На следующий день с утра нас привезли к полуразрушенному зданию, в которое будто бы попала авиабомба, причём ещё лет 40 назад. Около него была навалена груда кирпичей. Возможно, кирпичи валялись здесь всего года три, они выглядели новыми. Чувствую, здание скоро отреставрируют.

Оказалось, что это фабрика по производству всемирно известной продукции из обсидиана. Вернее, - мануфактура. Здесь использовался лишь ручной труд, нам показали все стадии производственного цикла. Мужчины обтачивают и шлифуют камни, женщины наносят изображения, придают ему товарный вид и продают.

Выдвинулись к границе с Танзанией. Не знаю, зачем она вообще нужна, своими глазами убедился, что масаи беспрепятственно ходят туда-сюда, как у себя в саванне, и никто у них не спрашивает документы, если они у них вообще есть.

Пройдя процедуры, увидели, как наш оверлендер атакуют продавщицы сувениров и разной снеди. Мне очень понравилась грациозная чёрненькая девушка с игривым взглядом и огромной тарелкой бананов на голове. Мне даже стало неловко от того, что я не был голоден. Когда мы расселись по местам, а водитель ещё не пришёл, девушка с бананами никуда не торопилась и стояла под окнами, словно скульптура в этнографическом музее. Только она ещё и двигалась. Видели бы вы - как.

Но кое-кто не видел, сидя в грузовике справа от меня. Мои друзья в путешествиях страдают какой-то странной патологией: вместо того, чтобы смотреть по сторонам, они читают с мониторов КПК или мобильных, как Костян на Кубе и в Таиланде. А Саня Беляев, находясь на границе Кении и Танзании, читал путеводитель про Тунис, куда он собрался лететь после. Самое интересное, что уже в Тунисе он читал путеводитель по Мьянме, а в Мьянме, уверен, будет знакомиться с книгой об Ирландии. Выходило, что Саня знает мир только по книгам, потому что в Непале он всю дорогу созерцал справочник о Прибалтике. Только вместо неё оказался в южном полушарии.

Так вот, пока этот великий путешественник и книжный червь листал путеводитель, бодрая старушка из Австралии, сидящая впереди, приоткрыла окно и спросила очаровательную продавщицу бананов, можно ли её сфотографировать. Это был риторический вопрос! Похоже, девушка только этого и ждала. Когда я растолкал моего любознательного друга, она уже вовсю позировала на обочине, улыбаясь и пританцовывая, выпячивая грудь и покачивая бёдрами! Такого не увидишь ни в каких путеводителях. Мой друг был полностью со мной согласен.

Мусома

Проехав границу Кении с Танзанией, сразу почему-то ощущаешь, что находишься уже в другой стране. То ли изменились формы хижин, то ли пальмы - стройнее и выше. Но пиво стало точно вкуснее. Лучший кенийский сорт "Tusker" и в подмётки не годится местным "Килиманджаро" и "Серенгети".

Мы приехали в очень красивый город Мусома на берегу озера Виктория - самого большого по площади в Африке. Палатки в кемпинге разбили прямо на песке метрах в 30 от воды. Всё это напоминало расслабленный курортный отдых, только в озере нельзя было плавать из-за опасности подцепить шистозоматоз. Зато можно ходить по Мусоме.

Город очень красивый, много пальм, зелени, везде достаточно чисто, хоть заасфальтирована лишь одна центральная улица. Люди, на первый взгляд, не навязчивые и дружелюбные. Компания школьников, увидев нас издали, приходит в восторг: "Мзунгу!". Но это, скорее, обычное детское любопытство, они ничего не просят и не предлагают купить.

В одном месте около дороги стоит целая стая марабу. Это здесь вместо ворон и голубей - в порядке вещей.

Заходим в магазин приобрести освежающих напитков. Хозяин - индус. На витрине замечаю водку "Пушкин", с характерным профилем поэта на этикетке. Вот что я называю настоящим взаимопроникновением культур!

Садимся в тени пальмы попить воды на лавочке. Старая чернокожая дама останавливается, интересуется откуда мы, говорит "добро пожаловать" и ещё несколько ломаных английских слов, которые ей удаётся вспомнить. Мы благодарим её за гостеприимство и желаем друг другу хорошего вечера.

В магазин заходит высокий подтянутый белый мужчина с длинными светлыми волосами. В первый раз в Африке я увидел белого человека, который один ходил по улицам. Я сразу решил, что он из Австралии. Так оно и оказалось, когда он подсел рядом, выйдя с бутылкой "колы", и мы перекинулись парой слов.

В принципе, австралийцы - это англичане, которые живут в хорошем климате. Может, как раз от того они все такие подтянутые, позитивные и открытые. Не знаю... если бы у нас была колония где-нибудь в Полинезии, вероятнее всего там всё равно бы ходили толпы мрачных мужиков. Хотя, я не вижу ничего плохого, что русские любят задумываться о космических проблемах, отчего часто приобретают вид одичавших отшельников.

Заходим в кафе, просим исключительно танзанийские сорта пива. Официантка не знает ни слова по-английски, я знаю несколько на суахили, чему она очень удивлена. Кстати, на суахили "чай" так и будет - "чай". Но нам нужно что-нибудь повеселей, несмотря на то, что после обеда мы уже приняли маланил - близ озера москитов оказалось больше всего за время путешествия. Она удаляется, и мы с восхищением смотрим ей вслед. Ваше сознание должно быть заключено в микросхемы или вы сами должны быть разумным кристаллом и не иметь ничего общего с биологической природой и физиологией, чтобы не обращать на неё внимания. Это какое-то глубоко архаичное инстинктивное притяжение к женщине с формами буйволицы и грацией газели Томпсона, которое не хочется в себе преодолевать, скажу я вам откровенно.

Она принесла нам две бутылки и села за соседний столик. Теперь ей было что обсудить со второй официанткой - в обычные кафе в Африке редко заходят белые. Затем пришёл какой-то негр, явно хорошо ей знакомый, она подошла к нему, облокотилась на столик, изогнув спину и выставив зад, и стояла так минуты три, принимая заказ, изредка посматривая в нашу сторону. Я поблагодарил судьбу, что мой друг сидел к ней спиной, иначе бы точно подавился "Килиманджаро". Пиво, усугублённое жарой, и так уже придавало его лицу свекольный оттенок, поэтому я пожалел его здоровье и не стал акцентировать внимание на увиденном.

В принципе, мы приехали в Африку наблюдать за фауной в естественных условиях и жить в палатках. Обсуждая с товарищем местный колорит, мы в шутку спрашивали друг друга, согласилась бы эта официантка пойти не в номер отеля, а в спальный мешок. Судя по всему - да. Конечно, это не приветствовалось в экспедиции. Более того - запрещалось. На словах. Мой друг заказал ещё по два пива, и я подумал, что на этом стоить остановиться, от греха подальше. К тому же, в кафе пришли ещё трое крепких чёрных парней, которых приветствовали, как хороших знакомых. Вряд ли бы им понравились наши гипотетические планы.

После "Килиманджаро" Мусома - и Танзания в целом - стали казаться ещё прекраснее. Выйдя из кафе, мы выдвинулись на самую окраину по грунтовой дороге и снова вышли к берегу озера и зарослям каких-то полуводных растений, рядом с которыми паслись коровы. Мы были в полной уверенности, что это абсолютно безопасный город! Подумаешь, что на мусорном баке был нарисован портрет бен Ладена. Ну и что! Улыбающийся негр в чёрно-белой рубашке отошёл от компании рыбаков у лодок, встал около помойки с бен Ладеном и, продолжая улыбаться, замахал рукой - давайте, мол, фотографируйте! Саня не мог ему отказать, уже высчитывая в уме сумму, с которой должен расстаться. Но нет, деньги здесь никого не интересовали. Да и мы сами являлись диковинкой разве что для совсем маленьких детей, которые никогда не видели белого человека в буквальном смысле. Хотя мой друг походил, скорее, на вождя краснокожих. Мне хорошо запомнились широко раскрытые глаза мальчика лет 4-х, который стоял на пороге хижины совсем уж на окраине города и с изумлением и ужасом смотрел на нас, будто мы являлись бледными духами из озера, которые пришли за ним, чтобы утащить на дно. Или кем-то ещё, к кому апеллировали его наивные ассоциации.

В Мусоме очень приятно засыпать под шум прибоя на мягком песочке под спальником. Но совсем некомфортно пробуждаться ранним утром от истошного крика муэдзина: "Аллах акбар!". Я проснулся от диких воплей, когда было ещё темно. Возникало ощущение, будто кто-то неистово стенает, стуча головой об пол. Прогуливаясь по Мусоме, я не заметил ни одного минарета, но призывы муэдзина на утреннюю молитву словно бы окружали тебя со всех сторон. Возможно, он ездил на машине с громкоговорителем.

Я сразу же вспомнил официантку из кафе, да и вообще всех статных и красивых танзанийских женщин в нарядных платьях, встреченных на улицах. Они никак не сочетались с исламом. Такую не запихнёшь в мешок с прорезями для глаз и не заставишь сидеть дома в чулане. Она выцарапала бы глаза тому несчастному, кто попытался бы ограничить и подавить её природную сущность. Нет, этот муэдзин, аллах акбар и бен Ладен на помойке были здесь явно не к месту.

После лёгкого завтрака мы сели в грузовик и отправились на бескрайние равнины Серенгети.

Серенгети

Полдень в Серенгети в сухой сезон напоминает сиесту где-нибудь в Сьенфуэгосе или Тринидаде - только для животных. Лениво спящие львы, одинокие гиены, жирафы, бородавочники, ищущие тени, стая павианов, медленно бредущая по саванне. Никто никуда не торопится, кроме банды мангустов, спешащих скрыться в сухой траве - но у этих ребят просто такой стиль жизни. Кое-где растительность совсем выжжена солнцем и пожарами, но ещё сохраняются зелёные оазисы. Особенно у реки Гурумети. У бегемотов там сиеста не прекращается круглый год, как и на реке Мара. И крокодилы также лениво лежат в сторонке, открыв пасти, терпеливо ожидая начала Великой Миграции гну, после которой можно ещё полгода не спеша переваривать рога и копыта. Их разрозненные стада ещё не собрались в одно великое целое и бродят где-то по Масаи-Мара и Серенгети.

К акациям в мире флоры добавляются молочаевые. У многих они растут в горшках на подоконнике, а здесь эти суккуленты вырастают чуть ли не 8 метров. В этом огромном национальном парке должны водиться трубкозубы, медоеды, дикобразы, питоны, но мы их не встречаем. Оно и понятно, кто будет разгуливать по саванне в такую жару. Зато много новых птиц: большая африканская дрофа, сорочьи сорокопуты, птица-секретарь, кафрский рогатый ворон. Последний- из семейства птиц-носорогов, но тоже большой интеллектуал, как и сородичи из врановых.

На этот раз ночуем прямо в буше, лагерь не огорожен. Единственное, по периметру на деревьях висят куски синей материи. Это ловушки для мухи цеце. Их почему-то привлекает джинсовая ткань и синий цвет. Когда мой друг хотел ехать в Танзанию в джинсах, а я отговаривал его от этого, он лишь смеялся в ответ на мои предупреждения, что будет самым лакомым куском для мухи цеце, и привезёт в своей голове целую колонию трипаносом.

Сидим на раскладных стульях около костра после ужина. Саня показывает пальцем на землю: "Смотрите, какой большой паук, как быстро бежит!". Персидский канадец Сид встаёт и давит его ботинком. Оказалось, - скорпион. Геолог Стивен сомневается, правильно ли так поступать с точки зрения экологического сознания. Саня хочет поймать ещё одного скорпиона и запустить ему в палатку, вспоминая эпизод, когда Стив мешал кормить ему вьюрков крошками от хлеба.

Френсис говорит, чтобы мы не оставляли ботинки снаружи, а то могут придти гиены. Не знаю, что они любят делать с ботинками, а также кто ещё мог придти ночью, но наш руководитель экспедиции с поваром и шофёром улеглись спать на крыше грузовика.

Не думаю, что я мог спутать характерный "хохот" гиен в отдалении с храпом моего товарища (его можно перепутать разве что с хрюканьем бегемота), и он не мог мне присниться, когда я проснулся, раздумывая, выходить ли из палатки в туалет или потерпеть до утра. Конечно, ночная встреча с несколькими гиенами - не самый приятный эпизод, но меня больше волновали скорпионы и мухи цеце. В общем, мне удалось заснуть. Гиены, вместе со всей большой пятёркой, так и не вломились в нашу палатку. Мухи и скорпионы тоже её не атаковали. Я даже как-то позабыл о малярийных комарах в связи с угрожающей сонной болезнью, которую излечить гораздо сложнее.

В Серенгети с первыми лучами солнца включаются все птицы одновременно, будто кто-то нажал на кнопку или завёл механизм. По крайней мере, пение птиц уж точно приятней завываний муэдзина, от которого я проснулся накануне в Мусоме у озера Виктория.

После обеда выезжаем из национального парка Серенгети и держим курс на кратер Нгоронгоро. Во время остановки около островка цивилизации с кафе и туалетом знакомлюсь с близким родственником слона, который похож на сурка или вомбата. Даман совсем меня не боится, я фотографирую его на расстоянии вытянутой руки. По-моему, он был почти ручной и его можно было погладить.

Наш друг Дима в шутку полагает, что мы арендуем в зоопарках марабу и слонов и снимаем их в ближайшем Подмосковье. На этот раз мы разложили вокруг себя бутафорские буйволиные черепа из папье-маше, сколотили специальную табличку с надписью: "Добро пожаловать в Серенгети!" и сфотографировались под ней. Я сижу в "позе мыслителя",рядом со мной - буйный ботаник в очках, легендарный потомок князей Бельских с Геофака и мой большой друг "мистер Алекс" Беляев.

Нгоронгоро

Многие ошибочно называют Нгоронгоро кратером. Но где на Земле вы видели кратеры вулканов 20 км в диаметре? Это типичная кальдера, когда Нгоронгоро взорвался примерно два с половиной миллиона лет назад. Хомо хабилисы, жившие поблизости, явно должны были это заметить. Не знаю, как это событие повлияло на наших "умелых" предков, но спустя полмиллиона лет они стали создавать каменные орудия, найденные совсем недалеко отсюда в знаменитом Олдувайском ущелье.

Мы взобрались на высоту почти 3 км и смотрели на огромную чашу, дно которой лежало ниже метров на 600. В кальдере сформировалась достаточно закрытая экосистема, почти с теми же видами, что и в Серенгети. Мы должны были спуститься туда утром на джипах, а пока разбили лагерь неподалёку. Поляна вокруг него была вся в навозных кучах каких-то травоядных, я ещё подумал, что масаи могли бы пасти свой скот в другом месте. Лагерь снова был неогорожен от диких зверей, но на этой высоте не водились даже мухи цеце и малярийные москиты - для них было слишком холодно, всего плюс 10-13 ночью. Как и для наших чернокожих друзей, которые в шапках и куртках мёрзли у костра. А мы, по традиции, похвалялись русской зимой и морозами, которые нам ни по чём, -правда, свитера пришлось надеть, как это не дико звучало почти на экваторе.

Саня пошёл в туалет с фонариком куда-то во тьму, а я пытался сфотографировать ночное небо и полную Луну. Рядом подсела Карин, начала о чём-то мило болтать и попробовала разобраться с ночным режимом съёмки. Я, как обычно, половину её слов не понимал и лишь улыбался в ответ. Пока эта очаровательная немка фотографировала мне звёзды, прибежал мой раскрасневшийся товарищ и повлёк за собой, обещая показать нечто невообразимое. "Может, возьмём с собой Карин, тем более, - у неё мой фотоаппарат?", - предложил я. Мы так и сделали, хотя, на месте её друга Йенса, я бы поинтересовался, зачем ей надо идти ночью в африканскую саванну с двумя безумными русскими. Но она почему-то не поставила его в известность.

Короче, дерьмо на поляне было отнюдь не коровье. Когда Саня справил нужду, то натолкнулся на стадо зебр, пасшееся буквально в двух метрах от него. Очевидно, не мы первые становились тут лагерем, и зебры привыкли к человеку и совсем нас не боялись. Когда мы подошли к ним вплотную, было ощущение, что можно протянуть руку и погладить их, как дамана в Серенгети. Но этого делать, всё же, не стоило, ибо зебры ударом копыта могут покалечить даже львицу, совершившую неудачный маневр на охоте. Всё-таки, диких животных не стоит лишний раз нервировать.

У меня сохранилось наше фото с зебрами близ Нгоронгоро. Оно напоминает "Черный квадрат", - с ночной съёмкой мы так и не разобрались на моём примитивной фотоаппарате.

В общем, ботинки снова пришлось убирать на ночь в палатку. Зебры паслись всю ночь рядом, фыркая почти как лошади. Конечно, это не гиены из Серенгети, но с ботинками они явно могли провернуть то же самое, что и со всем полем.

Ранним утром поехали в кальдеру. В начале спуска запечатлели сюрреалистический кадр "Жираф в тумане". Норштейну бы он точно понравился. Возможно, он создал бы ещё один замечательный мультфильм.

Нгоронгоро напоминает огромный Колизей, где проходят гладиаторские бои между хищниками и травоядными. Куда ни посмотришь, тебя окружают величественные трибуны, - ты же внутри 20-километрового цирка. И облака, нависшие прямо над головой, словно раздвижная крыша современных стадионов.

Впрочем, хищники и между собой устраивают разборки на этой колоссальной арене. Когда мы остановились, я наблюдал такую картину в бинокль. За величаво идущим львом шла его подруга, а в некотором отдалении за ними брели три гиены. Причём, достаточно близко гуляли бородавочники, видимо, изучившие повадки своих врагов досконально - сейчас им ничего не угрожало, покуда конкурирующие виды не выяснят отношения между собой.

Когда лев останавливался, гиены тоже прекращали движение. В конце концов, он резко развернулся и немного пробежался вразвалку им навстречу. Гиены также небрежно отступили. Потом они почти синхронно остановились, льву это надоело и он пошёл в другую сторону, оставив львицу в одиночестве. Чем кончился этот акт холодной войны, не знаю - мы поехали дальше.

По моему глубокому убеждению гиены пали жертвой чёрного пиара. Например, они - прекрасные охотники и заботливые родители. А отбирать добычу у других и питаться падалью не гнушаются те же самые львы или леопарды, которыми все так восхищаются. Я уж не говорю про давний львиный обычай убивать детёнышей предыдущего альфа-самца, изгнанного из прайда.

Видели бабуинов, антилопу канна, импал, буйволов, газелей Томпсона, зебр, гну, буйволов, дроф и птицу-секретаря, и даже бегемотов, купающихся в озере - они тоже забрели в эту резервацию каким-то странным образом. В первый раз удалось заметить дикобраза, а также двух чёрных носорогов (до этого в Накуру встречались более крупные белые). Но они были весьма далеко, чтобы сделать хорошие снимки. В очередной раз мысленно поблагодарил Серёгу Бусарова за бинокль.

Одно любопытное наблюдение: зебры и гну часто пасутся вместе. Но на водопой идут двумя разными группами, хотя и в одно и то же время. Причём в каждой соблюдается некая очередь.

Можно сказать, это был прощальный день с дикой природой Восточной Африки. Нам предстояла лишь ночёвка в Аруше и обратный переезд в Найроби.

Снега Килиманджаро

Из Нгоронгоро едем в Арушу. По пути посещаем террариум с крокодилами разных возрастов и змеями, с которыми в саванне, слава богу, не столкнулись. Нам показали и знаменитую чёрную мамбу и огромного питона, к которому подселили красивого петуха. Отнюдь не для декорации - змеи едят лишь живую добычу. Зато - редко. Петух в клетке за стеклом хотя и слегка нервничал, с опаской поглядывая на расслабленно лежащего в углу питона, который тихо переваривал его предшественника, но было заметно, что уже не первый день живёт со своим хладнокровным соседом.

А во дворе прямо на деревьях, огороженных маленьким заборчиком, грелись на солнышке симпатичные зеленовато-жёлтые змейки: экскурсовод снимал их с ветвей и давал погладить. Они были тёплыми и приятными на ощупь.

Выходим из парка змей. На кусте сидит какой-то кузнечик размером с ладонь и поедает лист.

Далее заезжаем в "масайскую деревню". Конечно, это туристический аттракцион с прилизанной реальностью. Мы проезжали мимо их настоящих поселений в Масаи-Мара, Серенгети и Нгоронгоро - они выглядели достаточно убого. Хотя при этом у масаев очень красивая одежда: мне весьма импонирует, что в своей повседневности они носят красные накидки, отдыхают на обочинах дорог, стоя на одной ноге (явно подсмотрели у марабу), опираясь на копьё, и не следуют западной моде. А когда пытаются ей следовать, то выглядят нелепо, когда, например, демонстрируют постановочную свадьбу, сопровождаемую музыкой из магнитофона. Негры в цивильных костюмах с красными и синими рубашками около верблюдов смотрелись комично, скажу вам без всякой политкорректности.

Только я не очень понимал, почему в памятках для туристов пишут, что в саванне лучше ходить в одежде цвета хаки или неброских зелёных и бежевых расцветок, а масаи без всяких комплексов наряжаются ярче, чем ребята с золотыми зубами из цыганского табора, и, похоже, совсем не боятся укусов насекомых. А у женщин в платьях вообще часто присутствовали голубые тона, которые обожает муха цеце. Или же она неравнодушна только к джинсам, не знаю...

Так называемый "музей масаев" напоминал подземелье с чучелами. Гид рассказывал о быте и традициях, об обряде инициации юношей, о крови с молоком, в общем - известные вещи и о том, что масаи никогда не охотятся ради удовольствия: вот это они молодцы, в отличие от белых, к которым "экологическое сознание" пришло совсем недавно. И то, у нас до сих пор некоторые жирные ублюдки почитают за доблесть пострелять архаров с вертолётов.

Но то, что гордое племя охотников ныне торгует сувенирами и устраивает постановочные свадьбы, навевало некоторую грусть. Ещё грустнее стало после того, как нас привели в "больницу", где лечили людей, укушенных змеями, и рассказали про мальчика, который лежит здесь несколько недель. Конечно, наша сердобольная Карин, как будущий педиатр и девушка с ангельским сердцем, тут же добровольно рассталась с некоторой суммой танзанийских шиллингов, чем вызвала во мне ещё больший прилив восхищения.

Однако я подумал, что Россия скоро будет похожа на Танзанию, ибо наше государство наплевало на общедоступную и качественную медицину, а больным детям вынуждены собирать деньги всем миром, клянча у банкиров и ушлых дельцов, которые могут один раз пообедать на сумму, эквивалентную месячному бюджету министерства здравоохранения какой-нибудь Читинской области. Да и условия во многих наших больницах не сильно отличаются от африканских. Россия уже лет 20 представляет собой жалкую страну, не предлагающую миру никаких новых мировоззренческих парадигм, технологических прорывов и культурных смыслов, где общегуманистические идеи - разве что предмет осмеяния в глупых ток-шоу, и их заменил извращённый фетиш "успешности", когда самым уважаемым человеком является тот, у кого длиннее яхта, а не учёный, делающий новые открытия. Но мериться длиной яхт или счетами в ресторанах, кто больше сожрал трюфелей и выпил шампанского по 10 000 евро - это просто аморально, когда сотни миллионов людей на планете элементарно не доедают, а в их собственной стране по улицам бродят сотни тысяч беспризорных.

Хорошо ещё, что вместо памятника Пушкину или Ленину не устанавливают на центральных площадях огромные банки "Колы", как мы видели в Кисии или Мусоме. Это была совершенно идиотская иллюстрация процессов глобализации, когда мы заезжали в эти городки из саванны с львами и жирафами. Хотя мой друг очень радовался, что может купить в африканской деревне те же самые продукты, что у себя на Первомайской. В целом, глобализация способствует прогрессу и я вижу в ней гораздо больше плюсов, но эта гигантская банка выглядела совершенно абсурдно, словно Уланова в балетной пачке, исполняющая ритуальный охотничий танец вокруг костра с голыми бушменами или будто Денис Мацуев, играющий Гершвина в сопровождении оркестра вувузел.

Едем к границе с Кенией. Проезжаем ареал произрастания баобабов, тормозим у одного такого гиганта. Как ни странно, это первый встреченный баобаб в Африке за 12 дней.

По пути в Кению видим на горизонте вулканы Меру и Килиманджаро, чьи снега могут растаять в ближайшие два десятилетия, и рассказ Хемингуэя потребует пояснительной сноски. В начале фильма "Снега Килиманджаро", когда умирающий герой Грегори Пека смотрит на грифов и просит слугу дать бутылку виски, вид на гору у него был живописнее. Мы проехали не с того ракурса.

Но Хемингуэй тоже не взбирался на Кили и не видел замёрзшего леопарда на вершине, а пролетал мимо на самолёте, когда дизентерия, которую он подхватил ещё на корабле до Момбасы, вынудила его окончить охоту раньше времени.

Больше никто из местных уже не говорит белым людям подобострастное "Бвана" (хозяин), между собой называя вас просто "мзунгу". И это правильно, пусть кто-то до сих пор мнит себя "высшей расой", такие перемены - к лучшему. А ностальгировать по временам, когда можно было купить лицензии на отстрел хоть всей "большой пятёрки" так же глупо, как сожалеть, что на месте Рифтовой Долины через несколько миллионов лет появится океан. И вообще - всё происходит один раз в Вечность, и нам посчастливилось стать свидетелями не самых худших её моментов.

10 дней мы колесили по Кении и Танзании на грузовике и джипах, 9 ночей спали в палатках, из них две ночи - прямо в саванне, в неогороженном лагере. Нас никто не сожрал и не укусил, и мы благополучно возвратились в Найроби в отель "Бульвар", откуда и стартовала экспедиция. До самолёта оставалось несколько часов и мы решили, что глупо будет провести их в отеле, как наши белые осторожные друзья, сидя на обнесённой колючей проволокой территорией с вооружёнными охранниками.

Отдав совершенно бесплатно вещи на хранение, мы пошли в сторону центра мимо университетских кампусов, побродили по знакомым уже улицам, заполненным молодёжью и шедшими с офисной работы серьёзными дамами и господами в приличных костюмах, и, завидев за забором навесы с хорошо узнаваемым брендом "Tusker", зашли пропустить по паре кружек за хорошее окончание путешествия. Мы подумали, что нашей печени это нисколько не повредит, хотя ещё неделю должны были пить маларон, чтобы малярийные плазмодии, если и плавали в нашей крови, - уж точно издохли.

В отель, где не были постояльцами, мы вернулись в опасных кенийских сумерках, охранники безмолвно отворили засовы и пропустили нас внутрь, не спрашивая документов и пропусков, - ныне это единственное преимущество белокожести в этой части Африки. Бледный цвет лица, скорее, имеет свои маленькие недостатки - он притягивает различного рода проходимцев и просто любопытных. Но чаще всего мы были приманкой для детишек, которые впервые видели белого человека. Один трёхлетний малыш махал нам ручкой и улыбался: "Хэлло!", пока его мама ласково не намекнула ему, что к белым дядям воспитанные мальчики не пристают.

Всем тупоголовым нацистам и фашиствующим элементам я бы посоветовал очутиться на улицах Африки, Азии или Латинской Америки, дабы прочувствовать на себе, что значит быть человеком с иным цветом кожи и отличаться от всех в толпе. Во-первых, путешествия в любом случае расширило бы их узкий кругозор, а во-вторых, возможно, до их жалкого умишка дошла бы несомненная истина, что при всех фенотипических различиях, мы мало друг от друга отличаемся.

Наши попутчики из стран "золотого миллиарда" закатили прощальный ужин в респектабельном ресторане отеля, в то время как мы попивали пивко с простыми чёрными ребятами в обычной кафешке в центре Найроби. Все эти канадцы, австралийцы и англичане были очень довольны своими приключениями, и что всё так хорошо закончилось. Они дружелюбно попрощались с нами, а китаец Ссс аж привстал, и наверняка бы затянул добрую русскую песню, если б не одёрнувшая его жена.

Как обычно, я хотел добираться до самолёта на рейсовом автобусе, однако мой друг не хотел рисковать, и мы вызвали такси. В другой машине поехали Эд, Йенс и Карин - у них мыслей об автобусе попросту не возникло. Водитель, лихо объезжая пробки, поведал нам, что это лет 20 назад вас могли ограбить прямо в центре на выходе из отеля, а теперь старое прозвище города - Найроббери - шутливый анахронизм, если не соваться в трущобы Киберы. На подъезде к аэропорту машину остановил автоматчик в камуфляже, посветил в салон фонариком и осмотрел багажник. Такие меры безопасности показались нам несколько надуманными, ведь за две недели в Восточной Африке с нами не случилось ничего страшного.

- Хорошо, что у нас не появилось повода становится злобными расистами. Не правда ли, товарищ мзунгу?

- Вы абсолютно правы, доктор Алекс, я полагаю!